Полина Лунаева - Лиссандра. Книга времен. Книга третья

В самом темном углу, где спал гном, мое зрение различило разгибающийся силуэт орка, который, немного пригнувшись, направился к тому месту, где только что спал я. В свете луны в руке орка сверкнул его огромный нож, который он всегда носил на поясе. На открытом месте шансов справиться с этим огромным бугаем у меня не было, и я бесшумно, насколько мог, нырнул в ночную растительность пустоши.

Не найдя на спальном месте меня орк взревел:

– Иди сюда, жалкий недомагеныш! Найду тебя, будет хуже! Если сам выйдешь, прикончу одним ударом. Но если поймаю, то шкуру с живого сдеру! Улеглись спать с целыми мешками золота! – орк захохотал на весь заброшенный город, искренне радуясь такой смешной шутки, – может вы и вправду, думали, что и из пустоши мы вернемся добрыми друзьями?!

Так приговаривая, иногда крича в темноту развалин, орк искал меня, безошибочно угадав направление, куда я убежал. Липкий страх заставил меня замереть на месте. Я, как только покинул нашего прибежище, сменил ипостась, не жалея вещей, и у орка не было никаких шансов меня догнать. Это позже я узнал, что у орка был небольшой луч разума, и он своим голосом не запугивал меня, как могло сначала показаться, а заставил окаменеть, и ждать своего конца. Но богиня распорядилась иначе. На шумного орка обратила внимание огненная лента, у которой, по всей видимости, было гнездо в развалинах. Я только увидел, как огромная змея молнией метнулась к орку, который уже почти подобрался ко мне, сверкнув огненной чешуей, и впилась своими огромными клыками прямо в его горло. У него не было ни единого шанса, но он напоследок смог серьезно ранить свою убийцу в глаз. И та, бросив уже потерявшего сознание разбойника, уползла, оставляя за собой кровавый след.

Мне повезло вдвойне. Если бы орк ее не ранил, то даже насытившись им она бы продолжила охоту на своей территории, до тех пор, пока не почувствовала бы, что ее гнездо в безопасности.

Недолго думая я, как можно быстрее и тише, перетащил мешки с добычей на край города. Немного постоял над гномом, попросил его простить меня за то, что не могу предать его тело земле, как полагается у его расы. И, уже уходя, в свете зарождающегося утра я обратил внимание на перстень. Тот самый, который указывал нам дорогу в подземелье. Еще раз, попросив у гнома прощения, я аккуратно снял его с уже остывшей руки и положил в карман, не зная, как он может мне пригодится. За сокровищами мне не придется охотиться больше никогда.

Я вернулся из пустоши, вынеся с собой небольшую сумку с тщательно отобранными монетами и камнями, в продаже которых по одной штуке, и отчаянной, с моей стороны, торговле, во мне не возможно было бы заподозрить обладателя несметного богатства.

Я купил себе скромный домик, но с большим количеством земли, что бы спрятаться от любопытных глаз разумных. А затем в несколько посещений пустоши я забрал все спрятанное мною золото. Памятуя о том, что произошло, я никого не брал себе в напарники и выносил золото небольшом заплечном мешке, сверху которого у меня всегда висели шкурки убитых пушных магических зверей, и со стороны я напоминал вольного охотника, которого грабить было себе дороже. Лишиться жизни из-за нескольких шкурок, ни у кого желания не возникало. Я уже ни в чем уже не нуждался но, что-то все же не давало мне жить спокойно. Я переехал в другую страну, где меня точно никто не знал, я купил богатое поместье. Слух о богатом и одиноком незнакомце прокатился по местной знати. Отбоя от приглашений на торжества и балы не было. Да и ко мне зачастили соседи с дочками на выданье. В какой-то момент праздная жизнь поглотила меня и я, незаметно для себя женился на милой девушке из знатного, но обедневшего рода. У меня даже родились двое сыновей, которые не унаследовали от меня ни признаков оборотня, ни магии, а когда выросли, превратились в избалованных и поверхностных юношей. С детства, не знавших ни в чем отказа, мама баловала своих отпрысков. На любые мои возражения, она заявляла, что ей виднее, с ее воспитанием и происхождением, и указывала мне на то, что из всего хорошего во мне было, это были только мои деньги, это же неуважение она привила и нашим сыновьям. Возможно, она была права, интерес ко мне их круг испытывал только в отношении моего счета в банке гномов.

Как ты понимаешь, малышка, обеспеченная и сытая жизнь мне совсем не показалась раем. Но даже и с этим можно было жить, путешествуя по миру, изредка заглядывая к себе в поместье. Но какая-то тоска иногда поднималась из глубин моей души и терзала меня, особенно долгими одинокими вечерами. Я не припомню, в какой стране я был, когда меня увлекло выступление одного уличного фокусника, с совершенно крошечным магическим даром, но ловкими, отточенными движениями, он показывал публике смешные фокусы и сам веселился с ними от души. Смотря на него, на меня сошло озарение. Богатством я пытался заполнить пустоту внутри себя, а путешествуя сбежать от тоски… Когда-то я запретил себе даже думать о магии, которой меня лишили, поставив блоки и заперев ее глубоко в груди, я запретил себе думать о ней, что бы не сойти с ума. Я вырос не в бедности, но и не в богатстве. Мой отец был королевским стражником. А мама горничной при дворе. И я, в свое время, получил строгое воспитание. Когда же я лишился магии, у меня даже мысли не возникло вернуться домой. Разбогатев, я, конечно, инкогнито положил солидную сумму на счет родителей, и они наверняка догадались от кого эти деньги.