Коллектив авторов - Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй

Подойдя к месту разворота лося, я стал искать следы пуль. Да, вот и они. «Надо же, а легли-то кучно. Как будто по неподвижной мишени стрелял», – мелькнула у меня мысль.

Но что-то в картине мне не нравилось, что-то не срасталось, не знаю что, но не нравилось. И тогда я решил примериться, а на сколько я завысил выстрел? Сказано – сделано. Пометил места входа пуль в снегу, стал прикидывать высоту лося – не получается промах. И так, и эдак – должен был попасть, зацепить! Но, с другой стороны, я же не видел попадания. Лось даже не пошевелился, не дёрнулся. Как шёл себе, так и шёл, а после выстрела спокойно развернулся и, не торопясь, возвратился в лес. Пробежал немного по лосиному следу, следы ровные, без всяких прыжков, и крови нет совсем. Ход ровный, след в след по своему старому пути. Вернулся обратно к месту пулевых отметин, заметку сделал побольше, чтобы издалека было видно. Вернулся к месту откуда стрелял. Примерился – точно, не мог промахнуться. Значит, надо идти тропить. А сумерки-то уже нехилые. Но и убедиться надо было – попал или промахнулся? Жаль, фонарик с собой не взял, без батареек дома оставил. И думай – не думай, хоти – не хоти, а выдвигаться вперёд надо! Прошёл, наверное, с полкилометра. Никаких признаков попадания пока не обнаружил. Продолжил тропление дальше. И вскоре, как мне показалось, следы стали немного другими. Стал внимательнее осматривать кусты вокруг следа и на одном из них обнаружил маленькую каплю крови!

Есть! Не зря я перепроверку выстрела устроил, интуиция не подвела. Выбрал валежину удобную, присел, неторопливо достал папиросы, я тогда «Беломор» курил, и немного отдохнул. Минут пятнадцать. А сумерки уже сгустились до тяжёлого состояния, но лес ещё просматривался. Была шальная мысль пойти в избушку, а назавтра продолжить тропление, но возвращаться под глупые шутки не хотелось.

Тем более, что других выстрелов я не слышал. Значит ребята сидят в зимовье и кушают тушёнку. Так что встал и потопал дальше по следу. И прошёл-то совсем ничего – может, триста, может, четыреста метров, – вижу впереди тёмное пятно. Явно не валежина и не скала вовсе. Больно оно овальное, округлое такое. На всякий случай ружьё на изготовку взял. Тихо-тихо переставляю лыжи. Пятно не шевелится. Совсем близко подошёл, метров десять, не больше, но темно. Пятно вижу и ничего более. Подумалось уж было – обознался, по темноте мерещится. Хорошо, ружьё наизготовку уже было, но сам я как-то расслабился и смело шагнул вперёд. И сделать успел только пару шагов – зверь голову поднял!

Третий выстрел прозвучал на автомате. Точно, без промаха! Контрольный.

Быстренько собрал костёр. Чай ставить не стал. Ночь в лесу быстро вступает в свои права, да и притомился я уже изрядно, а если разделку отодвигать под разными благовидными предлогами, то можно в лесу застрять на полночи. Нет, надо шкуру снять, тушу в снег закопать, а вот завтра можно и завершить разделку до подъёмных кусков. Выносили-то мы мясо до автомобиля на понягах и в рюкзаках. Так я и поступил. Шкуру снял, ею же мясо прикрыл и снегом забросал, чтобы промерзало помедленнее.

Отрезал хороший кусок печени, дабы всем мужикам на жарёху хватило, не торопясь, вернулся своим следом в пойму ручья и продолжил путь в зимовье.

Не доходя до зимовья с полкилометра, вдруг услышал выстрел. В воздух. Ребята беспокоятся, но в ответ стрелять не стал. Осталось-то идти совсем немного, хотя скорость продвижения увеличил, шёл я уже давно по тропе с накатанной лыжнёй. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и вот уже слабый огонёк керосиновой лампы через окно зимовья мне мигает, привет передаёт. Кто затемно приходил в зимовье хоть раз, знает эти ощущения внутреннего тепла от предвкушения кружки горячего чая. Разрядил ружьё и вскоре подошёл к зимовью. Снял лыжи, печень положил на чурку, ружьё повесил перед входом и вошёл в избушку.

Вижу, беспокоились, волновались, но не все.

Александр сразу в лоб: «Чего так поздно? Заблудился? Стрелял зачем?» Он тоже не верил в моё умение и возможность из гладкоствола 16 калибра добывать зверей с подхода, и не только в мою возможность. Он считал, что зверя надо брать исключительно из карабина, потому всегда ходил на лося только с ним.

– Я же говорил вам, заблудился, оттого и стрелял, а раз мы не ответили, то вынужденно вернулся своим обратным следом, – с ноткой гадючьего яда проворчал Борис.

Но Володя, с ним мы вместе над общей темой работали и успели уже подружиться, по моему виду как-то догадался, что я с удачей пришёл и прямо спросил: «Неужели добыл?»