Милена Фомина - Ложная игра, или Одинокие в толпе

Уже пролетело немало сбитых со счёту дней. Грэгард каждый вечер встречал девушку неподалёку от ворот цеха, провожая до ставшего «их» перекрёстка, на котором они обычно расставались.

– У тебя есть какая-нибудь мечта? – спросил юноша с едва уловимой нежной улыбкой, задерживая любопытный взгляд на Таисии.

– Мечта? – удивлённо переспросила она, задумчиво потупив взгляд и как бы выкраивая этим вопросом немного времени для раздумий.

Он снова улыбнулся.

– Я не знаю… не думала, – не торопясь лишь бы ответить и поскорее прекратить разговор, а медленно, не отпуская дум, после повисшей паузы произнесла девушка.

– А я думал… – Грэгард вздохнул, переводя взгляд с девушки, устремляя его куда-то вдаль, то ли глубоко в прошлое, то ли далеко в будущее, куда-то в себя, – но, правда, толку от этого? – он хмыкнул, немного горько улыбнувшись. – Знаешь, если бы дед в своё время не заставил меня учиться, то… – юноша как-то обречённо покачал головой, – то я бы до сих пор шатался по улицам без дела.

– А сейчас? – загадочно и многозначно улыбаясь, уточнила девушка.

Прочтя её улыбку, юноша тоже улыбнулся, едва преподнеся тыльную сторону руки ко рту, затем немного наклонил голову и хмыкнул.

– А сейчас… – снова глубоко вдохнув, начал он, – я работаю… девушку встретил… – он с мягкой улыбкой обернулся к ней, замедлив ход.

Наступила лёгкая, словно парящая тишина. Опомнившись, Таисия отпустила улыбку, отводя взгляд.

Вскоре они в безмолвии продолжили путь.

Дул лёгкий тёплый ветерок, иногда усиливая порывы. Они, по обыкновению, шли позади спешащих по домам людей. Таисия уже привыкла к нескорому шагу юноши, порой начиная идти ещё медленнее, наслаждаясь тихим ходом времени и обдувающими ароматами ветерка – едва душноватыми, такими сладкими, но не приторными, свежими и сочными. Так пахла листва, ещё сохраняющая лёгкие медовые оттенки.

– А я иногда хочу что-то поменять, – погружённая в мысли, произнесла девушка, – но боюсь… потерять то, к чему привыкла, ступать в неизвестность без возможности возврата, – она как-то испуганно смотрела вперёд, а во влаге глаз заблестели ещё тусклые, рассыпанные по тёплому и нежному закатному небу звёзды.

– А разве не может что-то меняться, оставляя неизменным нечто другое?

В мыслях о прозвучавших словах и каком-то лёгком, едва ощутимом осознании, девушка отпустила задумчивую улыбку, оборачиваясь на юношу.

– Я не уверен, но мне кажется, что самая большая неизвестность – это следующее мгновение, в которое мы ступаем, как ты сказала, без возможности возврата, – он мягко улыбнулся в ответ, едва наклоняясь к девушке, – и кто уж знает, что оно уготовило на кажущуюся нам известность, – юноша отвёл взгляд, мечтательно и задумчиво смотря на погружающееся в вечернюю прохладу небо. Оно уже оставляло разводы палитры закатных красок, которые словно долетали до пары вместе с прикосновениями согретого на небесах ветерка, разгуливающего где-то высоко, в персиковых и тёплых облаках, донося до людей отклики тех ароматов и воздушных, едва ощутимых прикосновений лета.

– Видимо, что-то должно оставаться неизменным в нас самих… – озадаченный, поддавшийся своим размышлениям и будто успокоенный ими же, он вновь обернулся к девушке, смотрящей куда-то в глубь уходящих ручейков улиц, вероятно, тоже думая о чём-то.

Они уже остановились всё на том же перекрёстке.

Только стоило Грэгарду произнести последнюю фразу, как над ними зажёгся едва зеленоватый фонарь, разгоняя сумрак погружающегося в ночную синь вечера. Вместе с ним зажглись и все остальные, окутывая тёплым желтоватым туманом сияющих огней ещё не стихший суетой город.

Оба рассмеялись, поднимая взгляды на фонарный столб. Под этим светом её лицо излучало сияние. Сияние открытой улыбки, которую он увидел, которой любовался впервые. Спадающие из-под косынки локоны переливались золотом, а светло-карие глаза, отражая мерцание огонька, сияли желтоватыми отблесками.