Богдан Селиванов - Женские истории, рассказанные мужчиной

Между прочим, остальные владелицы твоего лака отказались мне его давать. В этом был их протест моему успеху и зависти к моей фамилии, которую каждая из них мечтала получить. Выйти замуж за Василеску и родить ему ребёнка – ведь ты так хотел ребёнка – верх фантазий для всех твоих воздыхательниц. Но кольцо с громкой фамилией получила молдавская актрисулька, покинувшая родину и добравшаяся до Бухареста в поисках лучшей доли.

Все актрисы мстительны и злопамятны – это важная часть профессии. Мы блистательно играем друг перед другом фальшивые улыбки, но никогда не играем ненависть – она у нас настоящая. Поэтому при каждом отказе дать мне лак, я испытывала странное удовлетворение, словно мои ученицы выполнили домашнее задание на «отлично». А Луиза просто дура, какой и была всегда. Что только ты в ней нашёл, не понимаю до сих пор.

Ну что же, Жан Пьер, теперь мы снова вдвоём, с нашим реквизитом. Я должна сказать тебе то, что по своей глупости запрятала на годы в свою душу, чем прожгла её дотла. Несказанные слова превращаются в лезвия, кромсающие всё в мелкие лоскуты.

Я буду говорить эти слова торжественно и с выражением. Я буду говорить их голосом Жанны д’Арк на эшафоте: «ТЫ НЕВЫНОСИМ! ТЫ ОТВРАТИТЕЛЕН!»

Ты сделал меня несчастной и одинокой. Я ушла от тебя, потому что больше не могла терпеть все твои измены. Ты говорил, что любишь меня, а сам тут же лез в постель к другой женщине.

Ты клялся мне в любви, и я страдала от твоих признаний, потому что верила тебе и, одновременно, не понимала: зачем тебе нужен ещё кто-то другой, кроме меня. Я несчастная! Я несчастная! Я НЕСЧАСТНАЯ!..

Итак, первый акт закончен.

У нас антракт.

Я, пожалуй, выпью это чёртово чёрное пиво. В антракте же все обычно идут в буфет…

Странно, что я не сразу нашла твою могилу. Она на этом кладбище выдаётся среди других могил точно также как выдавался ты среди живых. Красиво!

Грустный ангел с крыльями, держащий в руках розу. Только ты мог так скрупулёзно продумать свой посмертный памятник. Это же из твоей пьесы «Следы ангела», в которой ангел влюбляется в земную женщину и из-за любви к ней отрезает себе крылья. Погибает. Не в силах справиться с утратой, погибает и земная женщина.

Ирония в том, что я играла ту самую земную женщину.

Между прочим, пьесу до сих пор ставят в театре, но я, естественно, не занята в нём.

Я помню твой прекрасный стих, который ты написал для этой пьесы:

Ты как-то сказал, что хотел бы, чтобы он стал эпитафией на твоей могиле. Мне стихотворение очень нравилось, поэтому я его и запомнила. Я помню многие твои стихи.

Ну что же, ты уже понял, что второй акт в разгаре? Этому гениальному трюку я научилась у тебя.

Я помню тот твой спектакль «Городской сумасшедший», в котором вся актёрская труппа в верхней одежде появилась, неожиданно, прямо в зрительном зале и, громко извиняясь, проследовала на сцену.

Зритель в замешательстве думал, что автобус с актёрами просто опоздал, но на самом-то деле – это был режиссёрский замысел, и спектакль уже начался.

С большим аншлагом шла та постановка, впрочем, как и все твои пьесы.

Ничего удивительного, что я влюбилась в тебя без памяти: красивый, молодой, яркий, невероятный, талантливый, успешный, богатый, всеми желанный!

У меня не было ни единого шанса устоять перед тобой. Ни единого.

Где была я – нищая молдавская иммигрантка, и где был ты – обласканный вниманием и славой режиссёр.

Небо и земля. Ангел и земная женщина.

Я ведь прекрасно понимала, что и кого ты имел ввиду в своей пьесе «Шаги ангела». Мне это даже льстило. Получается, что я, земная женщина, покорила сердце божества. Выходя на сцену, я играла саму себя.

В каждом том спектакле я слышала твоё признание в любви ко мне. Даже тогда, когда мои глаза не просыхали от слез разочарования и гнева, я бежала на сцену в попытке снова ощутить твою любовь к себе. Чувство, ставшее рудиментарным.

Спасая себя, я сумела разделить два твоих образа: один обижал меня, а другой – продолжал воспевать любовь ко мне. Я старалась забывать, что любовь воспевал придуманный тобою персонаж с крыльями за спиной. «Мне так было легче падать в бездну», – помнишь, откуда это выражение? Ты сказал его на нашей свадьбе. Тогда мы летели к земле в свободном падении, спрыгнув с парашютом с высоты четырёх километров. Ты крепко обнимал меня, перепуганную до смерти, и я верила в то, что отдала свою жизнь и счастье в надёжные руки.