Андрей Караичев - За серым окном

– Освежил память?! – С нескрываемой гордостью поинтересовался гость.

– Теперь – да.

– Попробуй сей дар испытать на людях, тех, кто крупнее тебя. Если враг не боится, испугайся ты и выплесни робость на него самого! Остерегу: используй силу исключительно в тяжёлом положении, моральная сила, подобно физической – имеет предел! Мы поможем, развить тебе умение «колючего ока». Завтра отправляйся к Патрушеву, намекнёшь полковнику, мол, знаешь, кем отец был. Дальше сам сообразишь.

– Он разве не твой заклятый враг? – Вспомнил Влад, как милиционер дядя Коля гонялся за отцом.

– По легенде – да. По бытию – другом был… более того, он крёстный твой.

– Я крещён?!

– Да. Тогда не афишировали веры, а верили помаленьку. Христиане детей крестили в утайку, мусульмане обрезания делали – сие жизнь. Пора на сегодня расстаться, мы явимся к тебе позднее, главное, окно серое не тронь, да другим не позволяй, пусть остаётся таким, оно ключ к дверям между нами. Пойдёшь к Николаю, склоняйся к тому, что грезишь по стопам бати пойти. Пущай, в бригаду к Субботе тебя определит, сыскарь найдёт способ. Позже мы дополнительно подскажем… не забывай, заклинаю – идея превыше всего! Служить надобно великому, нетленному. До явления.

Влад проснулся на диване в кабинете, услышал: в замочную скважину входной двери вставили ключ. – «Мать пришла! – вскочил он, – блин, приснится же такое! Видать, переутомился. Сколько я проспал? Солнце в зените, вероятно, уже обед». – Владислав спрятал коробок с фотографиями, наградами отца и пистолетом под стол; вышел в коридор, встречать гостей.

Распахнутая дверь послала в квартиру едкий запах вымытых водой с хлоркой ступенек; через порог, держа в руках набитые продуктами авоськи, вошла мама с младшей сестрой (родители развелись незадолго до болезни отца, Влад остался с ним жить, Лена с матерью).

– Фух! – Выдохнула женщина, опустив ношу на пол, – чем у тебя так воняет? Влад, ты пил?!

Парень едва не воскликнул, – «Чего?! Только во сне с покойным отцом! Или…» – Евдокия Павловна продолжала:

– Владик, зачем так?! Для чего государство с пьянством борется? Надеюсь, не на улице бражничал? Ты не трудоустроен до сих пор, с института выгнали… милиция заметит выпивающим, на учёт поставят. – Мать, разувшись, прошла в комнату с серым окном.

Сестра, кинув ранец на тумбочку, шепнула брату:

– Я в зале «Вокруг света» полистаю? Наслушалась в дороге нравоучений, сам с ней справляйся.

– Хорошо, козюля.

Пройдя в кабинет, Евдокия Павловна обнаружила на письменном столе керосиновую лампу и пустую бутылку из-под «Агдама», здесь отчётливо ощущался запах серы вперемежку с керосином.

– Один пил? Что стряслось? – Развернулась женщина к сыну и отшатнулась от него, – глаза… изменились у тебя.

Влад зажмурился, помассировал веки, присел на диван.

– Не выспался просто. Ай… с Настей опять поругались…

– Ой, жалко, – положила мама руку на сердце, – сам, наверное, виноват… Настюша такая девочка хорошая, просто ангелок.

Да, Власова умела вводить окружающих в заблуждение искусно, врала так, что КГБ в её лице потеряло лучшего резидента! Немногие, знакомые с девушкой слишком близко, знали сущность стервы по-настоящему.

Владислав промолчал: объяснять, что случилось, не имело смысла – женщина не поверит его словам, про вечное враньё «ненаглядной», её измены.

– Помиримся, ничего страшного.

– С тобой точно всё хорошо? – Присела Евдокия Павловна рядом со старшеньким.

Красильникова сильно переживала за Влада, боялась: психические отклонения отца могут передаться по наследственной, а сейчас, с парнем явно творилось неладное. Материнское сердце шептало: дело не в алкоголе и не в Насте. Особенно волновала керосиновая лампа на дубовом столе, отчётливо помнила – выбрасывала её больше месяца назад в мусорный бак! Неужели сын копался там или, не дай бог, на свалке за городом? Женщина решила сменить тему, отвлечь первенца.

– Сестра твоя, совсем от рук отбилась! Батьки нет, так хоть ты на неё повлияй.

– Чего натворила?

– В школу ходить не хочет, каждое утро со скандалом собираемся.

– Ох! Я, можно подумать, в её возрасте туда рвался.

– Заявила надысь: «Давай уедим в деревню жить! Не люблю город» – мне кажется, её в школе обижают, сходил бы, заступился… хотя, какой с тебя заступник? Эх, жалко Игорька нету, бравый парень был! Он бы все вопросы вмиг решил. Ты никак навострился куда?

Влада всегда раздражали глупые вопросы: если он переодевается с домашней одежды в уличную, понятно же – собирается уходить.