Марк Сова - Девять снов и одна реальная история

Они занимались всей домашней работой, готовили, убирали, следили за детьми япцев, читали им на ночь сказки. И даже начали сочинять и сами исполнять модные песни. Так продолжалось многие столетия, устройство роботов становилось всё более совершенным, жизнь япцев – более комфортной. Однако со временем япцы стали замечать, что их дети не просто передразнивают роботов, гоняясь за ними и стараясь повторять их движения и однотипные фразы, а своими манерами, жестами и поведением начали даже походить на них. Старики-япцы больше проводили времени с домашними роботами в прогулках и разговорах, предпочитая их вечно занятым собственным детям. Научные книги уже не просто редактировались, а писались самими роботами. И никто теперь не помнил ни одной песни или сказки, сочиненной япцем, все уже делали только роботы.

И как-то в одну ночь все япцы с планеты исчезли. Ни одного япца – ни взрослого, ни ребенка. Ни шумных разговоров, ни смеха, полная тишина. И только слышны свистящий звук проходящих машин щелчки и жужжание работающих роботов. Они продолжали делать сами все то, что всегда делали раньше для людей. Утром домашние роботы накрывали завтрак, раскладывая квазилиновую пищу. По графику двигались пустые турболеты, и по радио звучали новые веселые песни роботов-звёзд. Строились высотные дома на тысячи квартир и роботы каждый день заходили в пустые классы школ и рассказывали про историю планеты, правила япского языка и основы математики.

Прошли годы и роботы стали сами создавать новых роботов и усовершенствовать старых. Новых роботов они делали маленького как у ребенка роста и давали им большую подвижность и гибкость в машинных узлах. Старые модели роботов из-за своей устаревшей программы были более медленные, и либо сидели возле окон в прежних домах япцев, либо медленно прохаживались по улицам городов. Еще через несколько лет роботы научились общаться между собой с помощью движений и жестов, и стали есть квазилин, который все также выращивали в несметных количествах. Они начали путешествовать на турболетах из одного города в другой и теперь по всей планете разъезжали, ходили, сидели в домах маленькие и большие роботы. А еще через несколько лет у одного из маленьких роботов появилось что-то странное на его голове – мягкое и прозрачное и другие механические жители приходили посмотреть на это странное явление. И они еще не знали, что пройдет несколько лет и у всех механических жителей планеты Япа тоже появится на голове такое же что-то мягкое и прозрачное, как будто похожее на водоросли».

– Матильда, а куда делись жители планеты Япа? Те, настоящие? – спросил Андрюша сонным голосом. Может им стало тесно и они полетели искать другую планету, без роботов? – уже засыпая, прошептал мальчик.

– А может быть они стали лишними, – подумала Матильда.

– Матильда, как ты думаешь, я смогу стать доктором, когда вырасту? Или продавцом мороженого? – спросил мальчик.

– Конечно, ты всегда сможешь стать тем, кем ты захочешь.

– Правда? – спросил мальчик. Но этот вопрос уже не ждал ответа, мальчик затих в своих мечтах, ожидая новой сказки. И Матильда начала.

«Однажды летом в одном тихом дворе между старыми кирпичными домами на веревке для сушки белья появилось платье. Платье самого обычного синего цвета. Простого покроя, без каких-нибудь оборочек и рюш, без контрастных окантовок и даже два кармана не смогли украсить это платье. Простая простота. Платье висело среди такого же мокрого, дышащего чистотой и мылом белья, ожидающего своего срока. Здесь были крылья белых простыней, четкие уши разноцветных наволочек и пододеяльников. Была черная строгая пара близнецов-штанов и голубо-белые облака рубашек. Были и другие платья, но поприятнее и намного интереснее синего. С фигурными воротниками, большими пуговицами и одно даже с широким круговым воланом. «Ну, и ладно», – грустно колыхнулось затронутое легким ветерком синее платье. И стало ждать своего срока. Шло время. Первыми забрали высохшие наволочки, потом рубашки вместе с простынями, платье одно за другим. И к вечеру во дворе остались только паруса-пододеяльники, рискующие пересохнуть штаны и синее платье. Но вскоре были сняты надышавшиеся свежестью и солнцем пододеяльники. Последними ушли штаны, оставив синее платье в одиночестве под яркой круглолицей луной. «Как красиво!», – задумчиво подумало платье и одиноко повисло, освещаемое звездной ночью. На следующий день синее платье все еще одиноко сушилось на веревке, ожидая, когда же его заберут. И еще один день. А потом еще. За платьем никто не приходил. Оно висело под дождем, под палящим солнцем и снова под дождем. Один раз его даже обстреляли из рогатки мальчишки. Его раздувало ветром как боевое знамя и чуть не сорвало со своего флагштока. За это время вывешивали новое белье, высушивали, снимали. И синее платье опять оставалось в одиночестве. Оно висело уже только на одной прищепке и было похоже на жалкую синюю тряпочку. Но по ночам платье все также смотрело на звездное небо. «Как красиво» – шептало тихо синее платье. Оно-то все еще помнило, что оно платье.

Читать дальше