Яна Колпакова - О чем молчала Мадонна Литта

Я почувствовала вибрацию телефона… «МАТЬ», – высветилось на экране. Я скинула трубку, взглянула на время в телефоне, поняла, что на новостройках по-любому уже собрался народ, и направилась в сторону автобусной остановки.

…

… Мне только исполнилось семь…

…Я предвкушала тот день, когда мы пойдем за рюкзаком и тетрадками. Мама впервые повела меня на большую ярмарку канцелярии. У меня глаза разбегались от такого разнообразия. Гелевые ручки с блестками. Стирательные резинки с фруктовыми ароматами. Механические точилки в виде животных. Объемные мигающие пеналы с единорогами. Дневники в твердых обложках с пайетками. Блокноты-скрапбукинг. Столько чудесных штучек заманивали детей с прилавков!

– Мам, я хочу цветные тетрадки с Русалочкой.

– Ты зачем в школу собираешься ходить? Учиться? Подойдут вот эти, – мама взяла кипу обычных шершавых тетрадок, самых дешевых, и потащила меня за руку подальше от яркой канцелярии… У этих тетрадок был самый уродливый оттенок зеленого из всех на свете…

…

– Меряй! – протягивала она мне темно-синие мальчишечьи тапки с резиновой подошвой. Я неуютно ежилась на картонке посреди китайского рынка.

– Мне они не нравятся!

– А ты что, в школе будешь ходить – красоваться? Нормальная сменка, удобная! Как раз? Берем!

И вот я пошла в первый класс…

На физкультуре я сразу выделялась! Когда у всех девочек была красивая стрейчевая форма розовых, желтых, светло-голубых цветов, я одна – как пацан, с короткой стрижкой, в отвратительной болоньевой форме грязного темно-синего цвета. Я стояла крайняя в шеренге и смотрела на девчонок. Марина уже в первом классе всем мальчикам нравилась, у нее были красивенные длинные русые косы. Видно было, как Маринина мама заморачивалась с прической дочери, покупала красивые заколки. А еще Марина всегда щеголяла в классных фирменных кедах. Мои одноклассницы собирались вокруг нее, обсуждали модные тенденции и с брезгливостью косились на меня. Я всегда ждала, пока другие девочки переоденутся, чтоб при них не раздеваться. Не хотела насмешек над моими майками и животом. Учительница тоже мне не особо симпатизировала, посадила на предпоследнюю парту в правом ряду. Я старалась не привлекать к себе внимание на уроках. И к своим отвратительным тетрадкам. Я сутулилась как можно сильней, чтоб никто меня не видел, и тихонько глядела на вторую парту среднего ряда. Там сидел Демид. У него была бледная кожа и неярко выраженные веснушки. Он был очень спортивным, лучше всех играл в футбол… Я смотрела на него и представляла, как мы гуляем за ручку после школы.

Звонок. Дети встали. Демид вальяжно подошел к Маринке, он что-то говорил ей, а она, кокетничая, прикрывалась косой и убегала. Но нет, я не ощущала особой боли. В душе я была уверена, что такая, как я, не достойна быть с такими мальчиками…

…После уроков я осталась на продленку. Моя мама хоть и не работала, забирать меня со школы не спешила. На заднем дворе школы была площадка и сверху склон, весь усаженный нежно-сиреневыми ромашками. Классная пыталась приучить нас к играм. Шли казаки-разбойники, я за всеми бежала по косогору. В своих уродливых пацанячих тапках с резиновой подошвой поскользнулась на собачьем дерьме и проехалась по нему бедром, запачкав всю форму. Игра остановилась, все повернули головы и захохотали!!! Я замерла в ужасе и отчаянии – это конец. Запах этого говна будет меня преследовать всю жизнь, при каждом напоминании, шуточке, издевке!

– Тише! ДЕТИ! – пыталась успокоить класс учитель. – Кто-нибудь помогите ей отмыться!

Со мной пошла до туалета Таня Власенко, тихая, спокойная девочка, которая так же безумно любила рисовать, как и я. Она стала моей единственной подругой. Мы с ней вместе мечтали стать художницами. Я даже уговорила маму, чтобы она пришла к нам в гости. Мать раздражалась на посторонних в доме и меня не особо любила отпускать к кому-то, тем более с ночевкой. Тот день был так значим для меня! Таня рассказывала, что она любит рисовать рыб, я ей показывала весь свой арсенал красок, мы серьезно рассуждали о выставках. Я была так счастлива от того, что есть человек, который понимает меня, – подруга.

– Твоя Власенко какая-то пришибленная! – мама повернулась ко мне, закрыв дверь за моей гостьей.

– Мам, что значит пришибленная? – насупилась я, стоя в прихожей.

– Тихая, забитая, какая-то явно ненормальная психически. Мне не нравится она, – мать щелкнула светом.

– А может, она просто очень скромная? Это же хорошо!