Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 2 часть

Не пора ли отсечь голову межгалактической и многотысячелетней мерзости?

Апрель 2005 г., г. Орёл – командировки по России и странам СНГ, «По ухабам Отечества» («Путевые заметки»), из однотомника избранных произведений Виктора и Сергея Рассохиных «ТОК» (г. Орёл, типография «Труд», 3000 экз., 2006 г.).

Родился и вырос в Коломне, окончил с отличием РАНХиГС. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Публиковался в таких сборниках, как «Российский колокол», «Отражение. XXI век», «Самому себе не лгите», в литературном журнале «Прочтение» и др.

Долгожданный треск светофора. Начинаю движение, перехожу. Встречный поток людей проталкиваю плечами. Навстречу плывут злые, обиженные глаза, серые и безвольные. Идут вперевалку, шатаясь, как неваляшки, перешагивая через выступы пешеходного перехода. Треск светофора мельтешит. Ускоряю шаг, прыжки. И он окончательно замолкает.

После него слышится медленный твёрдый бой сердца. Сильный и напористый. На каждый удар – шаг. Выдох – на левую ногу. Сегодня игра. За стуком сердца просачиваются слова, исходимые откуда-то изнутри, – сегодня игра. Не ноги и не сердце ведут меня, а этот упорный и несгибаемый голос. Сегодня. Игра. Какая ещё игра, спрашиваю неуверенно себя. Какая игра?

Мы спустились на первый этаж, в коридоре суетились люди. Вахтёр тащил на себе запылённые носилки. Зрители пугались, прижимались к стенке и увлечёнными глазами, с разинутыми ртами наблюдали за развязкой. Наверное, они не пожалели, что пришли.

Майк лежал на площадке. Я заметил его незначительные изменения. Подвёрнутая нога чуть выпрямилась, но не до конца. Правой рукой он держался за голову, под которой виднелась красная лужица. Судьи беспомощно обступили его с разных сторон, смотрели на всё ленивыми, грустными глазами и без конца повторяли: «Нужны носилки, нужны носилки».

Команда соперников отошла к себе на скамейку, старалась не смотреть в ту сторону и пила из бутылок воду. Их тренер нервничал, тревожно мотался взад-вперёд, трепал себя за волосы, тёр шею…

Вахтёр помогал Лысу правильно уложить на носилки Майка. Я и забыл, что Лыс учился на врача. Профессиональной рукой он щупал пульс, заглядывал в зрачки и не показывал вида, что всё очень плохо. Он его подбадривал и просил сказать, что тот чувствует. Майк синими губами хватал воздух, и изо рта у него вылетали хриплые, скрипучие звуки: «Ничего, ничего не отдам, не отдам».

«Стёп, помоги мне», – крикнул мне Лыс. Я взялся за задние ручки носилок, он – за передние. На выходе Лыс повернулся в сторону скамейки противника и бросил им, что он о них думает: «Бараны, б… ь». (На самом деле на их форме были нарисованы бизоны.)

Их тренер остановился, секунду подумал и с хмурым взглядом продолжил нервный шаг.

Пока мы шли, рука Майка свесилась и слегка подскакивала.

Мы зашли в раздевалку. С моих времён она изменилась. Стала чище, просторнее. Провели вентиляцию, поставили шкафчики по всему периметру.

Лыс положил Майка на скамейки в центре комнаты и сказал мне приглушить свет. Да, сейчас по сравнению с моим временем в раздевалке было ослепительно светло.

Лыс обследовал тело Майка, руководил растерянной медсестрой, отборно ругал её. Майк, мне казалось, потихоньку приходил в себя, стал более вразумительно стонать, и в его глазах появлялся фокус. Вдруг он стал не отрываясь смотреть и слабым полусогнутым пальцем указывать на меня.

– Тише, тише. Куда собрался? Лежи. Хватит, сегодня игра твоя закончилась. А ты чего стоишь? – повернулся Лыс ко мне. – Скорую вызывай. Эти наверняка забыли.

Я достал телефон. Лыс что-то вкалывал Майку, медсестра накладывала шину на его колено. Когда она начала бинтовать, я заметил, что нога сына посинела. Словно тёмное ледяное море. Этим коленом он сломал планшетку тренера.

Пока звоню, прислушиваюсь к звукам за стеной. Глухо, доносится только что-то туманное, неразборчивое, будто из-под воды. С усилием разбираю отдельные звуки: едва долетают скрип кроссовок, короткие и сильные удары мяча, быстрый «ши-ик» сетки, свисток судьи, звонкий, острый, и раскатистая сирена, похожая на тромбон. Но звуков игры нет.

После сирены долетают писклявые крики детей. Ярое завывание тренера… Трибуны зависли в немом безмолвии. Звуки игры закончились.