Вообще-то я всю жизнь считал, что это его дом, хоть он и был приобретен в основном за счет продажи моего наследства после гибели родителей. Его бабушка, миссис Лалли Бутман, в своё время с помощью юристов провернула махинацию наподобие наших с Дрейком дел, если не круче, и продала недвижимость, которой я смог бы распоряжаться только после совершеннолетия. Юристы за внушительный гонорар наклепали фальшивое завещание, в котором миссис Бутман была указана правопреемником. Впоследствии ей удалось перевезти нас с Дрейком на окраину Милтона и дать лучшую жизнь, чем мы видели в Мальборо, нашем родном городке. Нам тогда было по одиннадцать лет. Я был в полнейшем раздрае, а Дрейк стоял на перепутье и был на грани пойти кривой дорожкой, исходя из круга его общения и интересов.
Наша жизнь изменилась, но одно всегда было неизменно – мы с ним ввязывались в разные истории на равных. Дрейк считает, что это он виноват, играя роль дьявола. Но согласитесь, я же не телёнок, чтобы меня просто повели куда-то и я беспрекословно пошёл. Каждый раз, когда ему в голову приходила очередная идея, как, например, в четырнадцать лет закрыть на ночь в шкафчике в мужской раздевалке парня, который оскорблял меня, я всегда самостоятельно принимал решение, делать это или отказаться. Но всегда соглашался. Во-первых, потому что зачастую его идеи были моими невысказанными пожеланиями. Во-вторых, я чувствовал себя обязанным, что он не отвернулся от меня, когда мои родители умерли, а, наоборот, протянул руку. В-третьих, он продолжал поддерживать меня на протяжении шестнадцати лет. Изо дня в день он подставлял своё плечо, когда мне это было необходимо.
Этот парень был моим братом. Пусть и неродным. С Серхио и Райаном у нас никогда не было подобной близости и взаимопонимания, несмотря на общность интересов.
– Ну и как вчера всё прошло? – непринуждённо поинтересовался Дрейк, попивая кофе. Когда я вчера вернулся, то обнаружил его бухого спящего на полу в нашей комнате.
– Ты мазохист?!
– Отнюдь, – спокойно возразил он, делая вид, что его вообще ничего в этой жизни не трогает. – Я реалист. Не скажу, что я желал Селесте такого мужа, но и себя, как ты понимаешь, не представлял рядом с ней в будущем.
– Ну, раз уж ты настаиваешь… Селеста весь вечер широко улыбалась, её глаза сияли, и, в общем-то, выглядела она вполне довольной. Ей явно понравился Родриго, – поделился я, наблюдая за резко изменившимся выражением лица Дрейка. Он умеет врать, но я его слишком хорошо знаю. Поэтому продолжил: – Когда они разрезали торт, то он кормил её с рук, а она мило хихикала. К концу вечера они практически не отлипали друг от друга.
Мне стоило больших усилий, чтобы не рассмеяться, но он сам напросился. Не обращая внимания на его тяжёлое дыхание, взял тост с расплавленным сыром с тарелки и откусил.
– А, да, чуть не забыл, – добавил я с набитым ртом. – Родриго недвусмысленно дал понять, что теперь мечтает увидеть их детишек и гадает, какого цвета волосы у них будут. Он бы хотел, чтобы они были рыженькими, как его жена.
Дрейк закрыл глаза и стиснул челюсти. Давно он стал мазохистом?!
– Доволен новостями? – поддел его, проглотив фирменное блюдо Дрейка.
– Очень, – процедил он сквозь плотно сжатые зубы.
– Да ну?!
– Да.
– Не верю
– Ну и дурак.
– Возможно.
– Ну и всё.
– Вот и поговорили, – улыбнулся я, сделав глоток кофе.
Наш типичный диалог на протяжении многих лет. Когда Дрейк отвечал односложно, значит, он врал или не хотел продолжать разговор. Не всегда, конечно, но зачастую так и было.
Объяснить всю нелепость происходящего я вообще не в силах, но в данный момент у нас неплохо получалось вести себя достаточно непринужденно и делать вид, что в комнате нет розового слона, а жизнь продолжается. Мне сложно подобрать слова, описывающие моё состояние, поэтому я даже вообразить не могу, что испытывал он. Защитная реакция у всех разная. Не мне его судить или пытаться вывести на чистую воду.
У меня ком стоял в горле, несмотря на наше взаимное стремление сделать вид, что это самое обычное утро. Тем не менее я предпринял ещё одну попытку.
– Бро, давай я изменю показания? Я сожру сам себя, ты же знаешь. Я не могу позволить одному тебе отвечать за то, что мы делали вдвоём.
Дрейк решительно покачал головой.
– Братан, это не обсуждается. Я должен уйти с радаров. Пойми меня.
– Не понимаю, – настойчиво заявил я, поставив чашку с кофе на стол.
– Отец Селесты на меня зуб точит. Не знаю, что за свидетель там нарисовался, но поверь мне, ему нужен я. Не ты. Он не слезет с меня, даже если ты впишешься в эту историю. Так ты только украдешь у себя пару лет жизни, а может и больше. Кто знает, предложит ли он тебе сделку?
Читать дальше