Валерий Лимонов - Потерянное поколение

Скандал набирал обороты, дело к разводу. К счастью приехал дед, отец матери.

– Тебя как зовут?– К дочери.

– Пап, ты чего?– Забеспокоилась Александра.

– Как зовут, спрашиваю?– Грозно повторил дед.

– Ну, Шура.

– Александра значит, а тебя?– к зятю.

– Саня.– Внимательней глянул на тестя,-« Лишку хватил»!

– Значит тоже, Александр. И он пусть будет Александром!

– Это как, трое Саш, что ли?!

– Бог, любит, троицу!– Дед трижды ткнул узловатым пальцем в небо.

Как ни странно, но аргумент показался весомым, все согласились. Хотя верующими их назвать?.. Даже с натягом… Дед, вообще, член партии с 1929 года. Так или иначе, мир и согласие возвратились в дом. А Санька, стал Санькой.

6

Вернувшись к себе в комнатку, Тамара не стала ложиться, как собиралась ранее, а втиснулась на маленький подоконник в какой-то невероятной для обычного человека, но кажется, для нее удобной позе, и затихла, по привычке прислушиваясь как мерно клюкают большие часы с маятником, висевшие на стене ее комнатки. Эти часы Тамара получила как приз за второе место на республиканских соревнованиях. За последние полтора года, она если можно так сказать, привязалась к ним, собравшись в комочек как сейчас, могла долгое время не шелохнувшись, слушать их мерный ход не думая ни о чем, просто слушать. Но сегодня их звук терялся, становился не слышим. Узенькие плечики девушки до сих пор ощущали робкое Санькино объятье, помнили тепло его руки.

Положив голову на колени, Тамара залюбовалась, как лунный свет играет с шевелящимися листиками, растущей под окном сирени, и улыбка, счастливая улыбка осветила лицо, что-то новое, влекущее и необъятное, коснулось души этой рано повзрослевшей девушки. Как словно она впервые вышла из своей обжитой, уютной комнатки в какой-то волшебный, огромный сад, где все незнакомо, таинственно, где все пугало и радовало одновременно, где есть что-то такое, что неподвластно разуму, что можно принять только сердцем, чувствами, и что, обратно в ту, прежнюю, размеренную жизнь, ей уже не вернуться никогда. Даже если бы она захотела. «Что ж, я готова».– как когда-то перед самым выступлением, прошептала девушка. Выбравшись из оконного проема, Тамара протяжно, с глубоким, глубоким выдохом потянулась, еще раз взглянув на сирень, легла в кровать: «Ты права мамочка, спорт не самое главное в жизни».

7

С ненавистью оглядев огромный огород, засаженный картошкой, Санька плюнул: «Тут за всю жизнь не протяпаешь!»

– Мам, меня скоро солнечный удар хватит,-с призрачной надеждой на жалость проскулил страдалец, – вы-то в платках, а я голый.

– На счет солнечного не знаю, но моего удара тебе хватит!– Не выспавшаяся Татьяна

злобно уставилась на брата,– я тебе шапку принесу, ушанку! Хочешь?

– Я не с тобой разговариваю!

– А ты вообще не разговаривай, тяпай давай!

– Тань, ты чего, с утра злая такая?– оставив работу, мать с недоумением посмотрела на дочь,– Ленку с утра наругала, теперь, на этого кидаешься.

– От него покоя, ни днем, ни ночью! То гремит, то скулит., у скотина! Тяпай давай! Всю жизнь с ним одни проблемы,– снорвисто орудуя тяпкой, сестра продолжала бубнить на счет поведения братца, удивляясь, как таких земля носит.

Справедливости ради, надо отметить, Татьяна очень любила своего брата, но как-то по своему. С самого его рождения, чаще не по своей воле, ей приходилось принимать самое живое участие в воспитании ребенка. Будучи сама десятилетним подростком, она, как никто другой, за исключением матери, могла быстро успокоить, уложить спать, накормить малыша, занять чем-то, увлечь. Естественно, привязавшись к сестре, парнишка таскался за ней как хвостик, куда она, туда и он. Девочке, такое положение дел не всегда нравилось, хотелось свободы. «Ты знаешь кто!? Ты девчачий пастух! Вот ты кто, у-у изжога!»– Шипела сестра, волоча братца, как собачонку, в огород, и, не испытывая никаких жалостливых чувств, обильно поливала ледяной водой из под крана, невзирая на протестующий рев, быстро растирала полотенцем и, в кровать. После такой экзекуции Санька засыпал довольно быстро. Убедившись, что братец заснул, Таня, легко соперничая по скорости с уличными собаками, неслась подальше от отчего дома. Претензий к брату хватало.

Но, случись приболеть мальчику, или еще что, Таня всегда рядом.

Саньке было года четыре, когда ему, соседний парнишка старший годами пятью, Сережка Юпатов, ради шутки сыпанул снега за шиворот. Невесть откуда появившаяся сестрица, зажав под мышкой голову парнишки, пару раз крутанула вокруг себя, и с силой воткнула лицом в сугроб, стараясь как можно дольше удерживать его в таком положении. Кое-как освободившись из снежного плена, Серега, сломя голову, хотя за ним никто и не гнался, полетел домой, и после долго обходил Таню стороной. Пока снег не растаял. При всем этом, сестра никогда не скупилась на оплеухи, на воспитательные беседы, всегда заканчивающиеся, в лучшем случае крикливыми угрозами пришибить насмерть, и, подсовывала припрятанные конфеты.