Елена Паленова - Сон-река

– Ага, вот он! – радостно сообщил Стас, свернул в узкий проулок и почти сразу же заглушил двигатель. – Посиди в машине, я быстро.

Даша даже рот раскрыть не успела, чтобы сказать, что тоже хочет с Сергеем поздороваться – её муж выскочил из автомобиля раньше. Громко хлопнул дверью, чего никогда не делал, а потом так же раздражающе громко захлопнул крышку багажника.

– Стас, ты чего психуешь?

Даша всё-таки вышла из машины. Её супруг уже шагал широкими шагами через пустырь по левую сторону от проулка, и адресованного ему вопроса не слышал. Его светлая куртка мелькала на фоне темнеющих вдалеке очертаний каких-то построек, но клубящийся плотными комками туман мешал разглядеть, куда именно Стас направляется.

Зато у реки тумана почти не было – сизая дымка лишь слегка затянула темнеющее небо, и сквозь неё можно даже было разглядеть яркие точки первых вечерних звёзд. Даша зябко повела плечами и поплотнее запахнула на груди плащ, разглядывая высокий обрыв на противоположном берегу. «Откуда он здесь взялся?» – думала она, поскольку точно помнила, что никакого обрыва в этом месте быть не должно. Там должны были быть заросли осоки, тростника и какого-то кустарника. Сергей рассказывал, что это даже не противоположный берег, а бывший остров, который когда-то очень давно размыло разливами, и от него остались только высокие кочки. «Осенью в этих зарослях уток много, надо вас как-нибудь на охоту пригласить», – вспомнила Даша слова Сергея и задумчиво посмотрела на массивные стволы высоких сосен на самом краю обрыва.

А ещё у реки было тихо, словно туман поглощал все звуки. И светло. Не настолько, чтобы это показалось странным, но намного светлее, чем возле домов, в сторону которых ушёл Стас. Девушка отчётливо видела край асфальтированного полотна дороги, за которым начиналась грязная, разъезженная грунтовка, ведущая почти к самому берегу, а потом разветвляющаяся в разные стороны вдоль него. Вдоль грунтовки грязными серыми холмиками лежал снег – подтаявший и просевший, словно на дворе стоял апрель, а не октябрь.

– Чушь какая-то, – пробормотала Даша и обрадовалась звуку собственного голоса, поскольку ей медленно, но верно становилось не по себе. – Откуда здесь снегу-то взяться?

Она дошла до конца асфальта, перебралась на клочья высохшей травы на обочине, чтобы не вляпаться в грязь колеи, и осторожно, приподняв полы длинного плаща, добралась до ближайшего сугроба. Взяла в руку горсть грязного снега и сразу бросила его обратно – снег оказался неправильно тёплым и по ощущениям чем-то напоминал кинетический песок.

– Да ну к чёрту, – проворчала девушка себе под нос и развернулась, чтобы пойти обратно к машине, но резко остановилась, потому что поняла, что стоит на самом краю берега, а в метре внизу о глинистый склон плещется вода.

Река тоже выглядела совсем не так, как ей полагалось. Она была намного уже, чем Даша помнила. И по поверхности, потрескивая, плавала толстая серая корка льда.

– Я сплю, – громко произнесла девушка и ущипнула себя за запястье, ошарашенно наблюдая за тем, как небо слева от неё быстро окрашивается в розовые тона рассвета.

Уже через минуту первые солнечные лучи позолотили песчаное дно реки там, где было мелководье, и где лёд уже растаял. Где-то в деревьях над обрывом противоположного берега громко каркнула ворона.

– Точно сплю, – заключила Даша, поскольку боли от щипка не почувствовала. Она всмотрелась сквозь коричневую торфяную воду в золотистый песок на дне и улыбнулась маленькой шустрой рыбке. – Привет, река.

На другом берегу что-то затрещало и ухнуло. Небо снова подёрнулось пеленой тумана, который начал быстро сгущаться, превращаясь в тяжёлые багровые облака. «Это всего лишь сон», – успокоила себя Даша и через плечо посмотрела туда, где должна была стоять их со Стасом машина. Автомобиль был на месте – стоял себе сиротливо на асфальте, как и прежде, но пустырь в той стороне, куда ушёл Стас, теперь выглядел иначе. Откуда-то появились рыжие холмики свежих могил, которых раньше не было, и над которыми в красном зареве рассвета отчётливо были видны грубые деревянные кресты. Рядом с могилами высились две толстые опоры из отёсанных брёвен, а на перекладине между ними метрах в пяти над землёй покачивались на холодном ветру четыре висельника – в лохмотьях, с мешками на головах, повешенные даже не на верёвках, а на каких-то длинных тряпках. Один был повешен на вязаном красном шарфе.