Денис Рябцев - Любовь опера

Володя терпел.

Но вот ироничная судьба… Как она отбирает себе «везунов» и «баловней»? И почему ее часто тошнит на умниц и гениев, но ей не плевать на посредственных и непробиваемых?

Вова – серый троечник в школе, друживший с прыщавым посмешищем всего городка, шаловливой Полиной, готовой с любым, но доставшейся только ему. Потому что больше никто. Полная, в прыщах, с мужским голосом. Вова цинично бросил ее, когда уезжал учиться.

Не прочитавший ничего за все детство, кроме «Колобка» и с трудом осваивавший материал в академии. Стюард дождался новой ступени.

Потому что Папа-Ша попал под трамвай, как Берлиоз, ибо «Аннушка уже разлила масло». А точнее, он угодил под карающую плеть художественного руководителя театра Варгана Моисеевича Куцапля, который на чем-то отловил мутного Шаловского. И в течение нескольких минут гроза всей труппы и других служб Мельпомены – непотопляемый, вечный, могучий, стоял своим мясистым лицом к выходу, ожидая, когда же закончится на улице ливень. Жалкий, пухлый, ничтожный. Но даже этого ему не позволили. Охранник толкнул в спину экс-директора и с ухмылкой закрыл за ним калитку на засов.

Кажется, что ни один театр в мире не умеет прощаться со своими сподвижниками, ставшими не ко двору. Их без почета, как не сладкую резинку, выплевывают изо рта и наступают ногой, втаптывая в мостовую.

Вот и Шаловский ушел в небытие. Словно и не было его. А Володя был назначен старшим администратором.

Мать Бузилова, незадолго до своей тихой смерти, приезжала в Москву. Она со слезами обнимала свое единственное чадо и благодарила бога самой искренней молитвой за то, что ее мальчик так удачно устроился в жизни. Они договорились, что женщина переедет в столицу. Володя, пользуясь новыми полномочиями администратора, приготовил для нее даже комнату в общежитии. Самую теплую и светлую. Благо, оттуда как раз съезжал работник театрального бара, которого уволили за тараканов под холодильником в кафе театра.

Бузилов и работу продумал для матери – в театральной кассе. Там тоже была не пыльная возможность. Так все красиво раскладывалось.

Счастливая, женщина отправилась домой, чтобы уволиться с работы и собрать вещи. Дорогой в купе она просветила всех пассажиров, какой у нее золотой вышел сын. Доехала до нужной станции. Спускалась вниз по ступенькам вагона. И, расскажи Господу о своих планах, у нее отказало сердце. Как тряпичная кукла рухнула на перрон, а правая рука безвольно повисла над шпалами.

Вове сочувствовали все в театре, отпустили в отпуск, чтобы решить все ритуальные вопросы, выписали лишних денег из каких-то собственных источников. Но этим было уже ничего не исправить.

С тех пор Вовка пил, самозабвенно, горько, с трудом собирая себя в кучу по утрам. Снимая похмелье, он растворял в стакане шипучие таблетки, обливал щеки эксклюзивным «Бентли», и что-то постоянно жевал с ароматами фруктов. Пил в одиночку, провоцируя в себе зависимость, которую очень долго скрывал среди коллег.

Никто в театре не знал, как сложилась судьба Папы-Ша.

Однажды Володя увидел его в супермаркете. Разглядел издалека. Бузилов, а такие вещи голова у него варила отменно, тут же набросал в свою тележку пять бутылок элитного коньяка, головку сыра премиум класса, конфет ценою месячного заработка какого-нибудь среднего московского бизнесмена. И пошел невзначай в сторону Шаловского.

– Ой, здравствуйте, как я вас давно не видел!

– Володя, ты? Смотрю, похорошел. Нормально дела? Как там в театре?

– Потихоньку. Трудимся.

– А, ну, да…

Экс-директор держал в руках дешевый батон и полиэтиленовый пакет кефира. Он косился на тележку стюарда, которого когда-то безуспешно уничтожал. Морда у Папы-Ша с каждой секундой все больше багровела от зависти и стыда. Он зримо искал повод побыстрее попрощаться.

– Володя, я тут спешу очень. Извини. Рад бы был встретиться, но «цигель».

– Конечно-конечно!

– Как-нибудь посидим где-нибудь в ресторанчике, пообщаемся, бог даст. Мяска поклюем с мангала. У меня сейчас стрелка в администрации, надо лететь.

«Стрелка у тебя? – подумал Бузилов, – Ага. В Гольяново или Бирюлево. Ишь, администрацию придумал. Деловой».

Как только Шаловский расплатился мелочью за свой товар и покинул маркет, Володя выждал минут десять, шатаясь по рядам бакалеи. Затем он бросил тележку у хлебных полок и насвистывая совсем не оперный хит «Я буду вместо нее», вышел из магазина, держа руки в карманах.