Михаил Нисенбаум - Лис

– Сергей Генрихович? Доброго здоровья!

От черной «Волги», припаркованной у входа в институт, отделился человек в черной же кожаной куртке, черных брюках и черных импортных туфлях. Галстук у человека, впрочем, был нежно-голубого цвета, с сапфировыми ромбиками. Мужчине было около тридцати или даже меньше, тщательно причесанные волосы выглядели влажными. Лицо мужчины, казалось, подверглось многолетним тренировкам по игре желваками и со временем сделалось маловыразительным прибавлением к играющим желвакам.

– Карпов, будем знакомы.

Человек с небрежной ловкостью выудил из кожаного мрака красную книжицу, распахнул ее на пару секунд и тут же отправил обратно за пазуху. Тагерт успел разглядеть только «Федеральная служба безопасности Российской федерации».

– Давайте мы вас подбросим, куда скажете, – предложил Карпов. – А по дороге поговорим.

– Собственно, я собирался своим ходом пройтись. А о чем вы хотели поговорить?

– Зачем же пешком? Вот транспорт, все для вас.

Тагерт тоскливо огляделся, словно где-то рядом могла притаиться подмога.

– Не совсем понимаю. Как, вы говорите, ваше имя?

– Игорь Иванович. Просто Игорь. Видите ли, у нас к вам личный разговор. Не хотелось бы на улице, – Карпов тоже озирался по сторонам.

– Здрасьте, Сергей Генрихович! – прозвенели в мягкой мороси голоса студентов, сбегающих по ступенькам институтского крыльца.

Что же делать, думал латинист. Конечно, можно развернуться и уйти, можно догнать студентов, вступить в разговор и замешаться в их компанию. Но раз у этого кагэбэшника какое-то дело, бегство не спасет Тагерта навсегда, только отложит и видоизменит несостоявшийся разговор. КГБ переименовали четыре года назад, применять старые методы сейчас не в моде – не те времена. Во всяком случае, так казалось Тагерту.

– Да вы не волнуйтесь, Сергей Генрихович, не обидим! – Карпов потеплел улыбкой; впрочем, глаза потеплели меньше желваков.

– Что значит «личное дело»? – Тагерт сел на заднее сиденье, стараясь сохранять невозмутимый вид.

Мужчина захлопнул за латинистом дверцу, а сам сел вперед. Машина тотчас тронулась. «Они видели, что со мной поздоровались три человека!» – подумал Тагерт.

– Дело вот какое. Мой братишка учится в вашей группе. Хороший парень, может, малость несобранный.

«Карпов, Карпов… Если этот человек приехал из-за брата, значит, не все у брата благополучно…»

– Вы уверены, что он в моей группе?

– Артем Гусельников. Мать у нас общая, отцы разные. Бывает такое, не удивляйтесь.

Машина свернула на Красную Пресню. «Не на Лубянку, уже хорошо», – бодрился Сергей Генрихович. Фамилию Гусельников он произносил на перекличке в седьмой группе еженедельно, занося в журнал перекошенную букву «Н». Вроде бы этого студента он так ни разу и не видел. «Куда мы все-таки едем?» Вслух преподаватель произнес:

– Не имел удовольствия видеть вашего родственника на семинарах.

– Дак в том и загвоздка. В сентябре он в больнице лежал с гайморитом, потом в Карловы Вары его мать отправила, в себя прийти. Потом еще что-то, сами понимаете. Теперь вот сессия на носу, мать беспокоится, конечно. А вы бы не беспокоились? Ну вот я и решил поговорить. Вы человек отзывчивый, так я слышал.

– А куда мы едем?

«Волга» нырнула на улицу 1905 года, через пару кварталов свернула налево, так что справа зачастили кирпичные столбы, выкрашенные желтой краской. Тагерт не сразу сообразил, что это за место.

– Да все равно, куда скажете, Сергей Генрихович. Вас в институте не обижают? А то вы скажите, поможем в любой момент.

Почему он говорит «мы»? Наверное, хочет казаться не одним человеком в черной куртке и на черной «Волге», а всей своей организацией, прибавить к своему видимому лицу тысячи невидимых. Вместе с этими мыслями мелькнул за оградой купол колокольни, кресты, палитра венка с траурными лентами наперехлест. Ваганьковское кладбище! Это намек?

– Я бы предпочел вернуться к институту. Где меня, кстати, никто не обижает. Если ваш брат лежал в больнице, ему должны продлить сессию.

– Вы представляете, сколько у человека долгов? Можно ведь пойти навстречу.

– А если Артему трудно дается латынь, пусть приходит на консультации, помогу разобраться. Как и любому другому, – прибавил Тагерт, стараясь говорить доброжелательно и без дрожи в голосе.

– Хорошо, что вы такой принципиальный. Трудно сейчас живется честным людям, – задумчиво сказал Карпов, взглянув на водителя.