Андрей Ланиус - История одной творческой личности

Его поросячьи глазки сомкнулись в щелки. Он все же соизволил одарить меня несколькими словами:

– Выметайся! Это мой стол!

Я от души рассмеялся:

– Товарищ! С каких это пор в советских ресторанах существуют персональные столы?

Бедняжка Алина сидела ни жива ни мертва.

А рядом безостановочно, как попугай, бубнил Вовчик:

– Ну, пожалуйста… Очень вас прошу… Любой другой столик… За счет ресторана…

Амбалы за спиной краснорожего придвинулись ближе. На лице одного из них – этакого героя латиноамериканских фильмов – появилась блуждающая полуулыбка.

А важный тип, наш Каменный Гость, до которого наконец-то дошло, что над ним потешаются, сорвался в штопор.

– Молокосос! Мальчишка! Сопляк! – заорал он, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. (А за нашей перепалкой уже наблюдало ползала.) – Да знаешь ли ты, с кем говоришь?!

– Со старым козлом, – ответил я. Получилось грубовато, но эффектно.

Вдруг он успокоился.

– Ладно, недоумок. Ты, значит, еще не поужинал? Отлично! Сейчас из тебя сделают отбивную и тебе же дадут ее сожрать. Понял?!

Набычившись, он бросился ко мне, рискуя перевернуть стол.

Алина взвизгнула. Вовчик готов был грохнуться в обморок. Смолк оркестр, замерли танцующие. Теперь уже весь зал – до единого человека – наблюдал за перипетиями нашего скандала.

Импульс биополя – и один из амбалов, тот самый «латиноамериканец», ухватил своего босса за уши и ткнул багровой физиономией в большое блюдо с салатом. Со стороны могло показаться, что парень попросту поскользнулся, и все произошло случайно. Тем разительнее был эффект.

Когда краснорожий выпрямился, было на что полюбоваться, скажу я вам.

Ему бы взять салфетку да утереться, а он для чего-то принялся размахивать руками, вдобавок повернувшись лицом к залу. Майонез, стекающий по щекам, и колечко лука, повисшее на грушевидном носу, делали его похожим на клоуна.

Ресторанная публика, притом находящаяся в сильном подпитии, – особая, не склонная к сантиментам. Вид оплошавшего краснорожего приводил на память кинокомедии Чарли Чаплина и Макса Линдера, которые в ту пору снова с успехом шли на экранах. Хохот стоял дикий.

Наконец мой противник позорно бежал с поля боя – должно быть, к умывальнику. Оба амбала последовали за ним, при этом усатый бросил на меня взгляд, каким палач награждает будущую жертву, сильно насолившую ему.

Я наслаждался триумфом.

– Миленький, пошли скорее, тут есть второй выход… – потянула меня за рукав Алина.

– Погоди, дорогая… Давай выпьем.

Но она уже нервно поднялась:

– Пойдем, миленький…

Разве я сам хотел не того же?

Тем более, враги повержены. Пора к интиму.

У колонны, держась рукой за сердце, страдал Вовчик. Я сунул ему несколько купюр.

– Это за ужин и доставленное удовольствие. Не дрейфь, Вовчик! Резервирую этот столик за собой!

А Алина упорно тащила меня прочь от зала – по каким-то коридорам, через кухню, мимо ящиков и мешков. Похоже, она прекрасно здесь ориентировалась. Наконец мы оказались в тесном дворике. Опять какие-то ящики, затем калитка и – боковая улочка, темная и пустынная.

Мне наскучила эта беготня. Я остановился и привлек Алину к себе.

– Погоди, хочу тебя поцеловать…

Красотка дрожала как осиновый листок.

– Это ужасный человек, – выдохнула она, пряча губы. – Напрасно ты так с ним. Ой, напрасно! «Козла» он тебе не простит. Никогда. Лучше бы тебе уехать на время.

– Ух, как страшно! – усмехнулся я.

– Ты не понимаешь… Это же Китель! Да и Макс – еще тот подонок! – Она принялась заламывать свои пальцы с ярким маникюром: – Господи! Как мне не повезло! Надо же было оказаться с тобой именно сегодня! Теперь они и меня начнут доставать.

Кажется, она была близка к истерике.

Я взял ее за плечи и резко встряхнул: – Ну, хватит! Мне плевать на этого типа, поняла?! Скручу его, как тряпку, и вытру ноги.

Она посмотрела на меня с каким-то новым выражением:

– Ты по правде не боишься?

– А ты разве не чувствуешь?

– Она доверчиво прильнула ко мне:

– Чувствую… Ты такой сильный… – Затем вздохнула, будто преодолевая что-то в себе, и добавила совсем другим – беспечным – тоном: – Ну и пусть! Обратно

– уже не воротишь, зачем тогда переживать?

– Вот это разумная мысль. За нее стоит поцеловаться.

Еще через пару минут все ее страхи улетучились окончательно.

– А вообще, здорово ты его! Ну и рожа у него была, обхохочешься…

От «Волны» до моей новой квартиры было метров триста. С проспекта доносились голоса, звон трамваев. Но здесь, в узеньком проулке, обрамленном высокими тополями и кустами сирени, было тихо, темно и безлюдно. Мы то и дело останавливались, чтобы поцеловаться. Алина распаляла мое воображение все сильнее.