Валерий Голиков - Песня о военной тайне. Из цикла рассказов «Брежнев и я»

– Нет, что вы, – поспешил успокоить Брежнева Пежков, – это всё у них, там, – и он махнул рукой куда-то в сторону. – У нас такого безобразия нет.

Брежнев еле заметно, удовлетворённо кивнул головой. А потом снова обратился к пресс-секретарю:

– Ну, а у нас что нового?.. Например в искусстве? Может быть Гайдай свой новый фильм снял? Мне его фильмы нравятся.

Пежков стал быстро листать листы в своей папке, а потом сожалением, в голосе, доложил Брежневу:

– Нет, Леонид Ильич, тут написано, что его новый фильм ещё не готов, – и после произнесения последнего слова Пежков, почему-то, почувствовал себя очень виноватым, что Гайдай до сих пор не закончил своего нового фильма. Как будто это он, Сергей Пежков виноват в том, что Гайдай ещё не закончил своего фильма. Но, вдруг, некая строчка привлекла его внимание. Брежнев в это время смотрел перед собой, вероятно предаваясь каким-то своим мыслям.

– Вот, Леонид Ильич, бард Окуджава написал новую песню. И тут написано: патриотическую, – бодро отрапортовал пресс-секретарь.

Брежнев тут же очнулся. Это известие привлекло его внимание.

– Какой бард Окуджава? Окуджаву знаю, очень люблю его песни. У меня в коллекции, на магнитных плёнках, все его песни есть. А вот барда Окуджаву не знаю. Бард это что… это имя или фамилия такая?

– Нет, Леонид Ильич, – плавно пустился в объяснения Пежков, – бард это такой человек который сочиняет стихи, а потом кладёт их на музыку. И получается песня, которую он потом исполняет под гитару. Но потому что у него нет специального музыкального и литературного образования его деятельность относится, как бы, к народному творчеству. Вот таких людей, которые исполняют сочинёнными ими песни, у нас и называют бардами.

– Понятно, значит это один и тот же Окуджава. Хорошо, послушать бы.

Ты соедини меня с Окуджавой. – И Пежков почувствовал, что настроение Леонида Ильича, как бы, приподнялось.

Пежков подошёл к рабочему столу, снял трубку с телефона и, как всегда, услышал в ней хорошо поставленный голос:

– Слушаю вас.

– Соедините меня с Окуджавой, – сказал пресс-секретарь голосом высокопоставленного чиновника.

– С бардом? – поспешили уточнить с другого конца провода.

– Да, с ним.

– Есть, – отрапортовал по-военному чётко, какой- то боец невидимого фронта.

Леонид Ильич протянул руку и Пежков тут же нажал на некую красную кнопочку, которая в то время включала первый в мире WI-FI, а затем передал Брежневу трубку правительственной связи.

А Булат Шалвович, в это время, находился дома, в своей уютной комнате. Он недавно вернулся с утренней прогулки, вовремя которой у него родились несколько, и как он считал заслуживающих внимания, поэтических строчек. И он сейчас с гитарой в руках работал над ними. Пытаясь подобрать к ним подходящую мелодию. Творческий процесс был, что называется: в полном разгаре. Как вдруг в квартире, разорвав своим треском, уютную, творческую тишину, зазвонил телефон. Окуджава не обратил на этот звонок совершенно никакого внимания. Ведь он сейчас трудился под покровительством музы Эвтерпы, покровительнице поэтов и музыкантов. И до всего остального мира ему сейчас не было абсолютно никакого дела. Тем более что эта дама была очень ревнива. И она, в такое время, когда он общался с ней, не хотела его ни с кем делить. Попробуй отвлекись, и она тут же упорхнёт от него, к кому ни будь другому, на своих божественных крылышках. И вся работа пойдёт «насмарку».

А телефон всё не унимался: «Ну что ты будешь делать! Поработать не дадут!» – в сердцах ругался Окуджава.

– Оля, Ольга! Да возьми ж ты трубку! – прокричал с раздражением но вежливо Булат Шалвович в сторону дверного проёма.

– Сейчас, вот только блин переверну, – откликнулась женщина, которая сейчас находилась на кухне за приготовлением таких любимы Булатиком блинов. Наконец очередной блин был успешно готов. Ольга Владимировна, а это была именно она, жена Булата Шалвовича, сняла блин со сковородки и аккуратно уложив его на тарелку с уже испечёнными блинами, как положено на самый верхний, и вытирая на ходу руки о фартук направилась к телефону.

– Да, слушаю вас, – сказала она, как можно любезнее в трубку.

– Здравствуйте, – ответили ей на другом конце провода густым и несколько утомлённым, не молодым голосом, – а Булат Шалвович дома?

– Да, дома. А кто его спрашивает, он сейчас занят. Если что он может перезвонить вам.

– Это я, Леонид Ильич, – представился Брежнев