Анатолий Рагузин - По дороге жизни. Роман

– Таковых немного. Все кто где, родина-мать Россия большая страна. А будут ли на том собрании глава, художественный руководитель и преподаватель по танцам дворца культуры «Счастливы все»? – поинтересовалась Лена.

– Да, они получили сообщение о том, что случилось в ночь на понедельник этой недели от твоего лечащего врача Дмитрия Игнатьева. И в обязательном порядке будут присутствовать на собрании. Оно носит предварительный характер. Мне было поручено вникнуть в то, что ты видишь впереди, как и насколько изменились твои планы. Опираясь на твои взгляды в будущее, и оценивая сложившуюся ситуацию в данный момент, будет подводиться окончательное решение: куда, где, когда и с кем?.. мне нужно твоё мнение.

Рабочий день продолжался. За дверью слышатся шаги. Игорь продолжает читать и вот, он снова смотрит на наручные часы для проверки времени. Елена, пораскинув мыслями с задумчивым видом, отвечает:

– Мне остаётся три года, чтобы закончить школу. Я могу уехать в деревню к бабушке и доучиться там. Я сумею привыкнуть к новым людям и обстановке, но тогда я теряю возможность ходить на занятия по танцам. А в сентябре было два года, как начала заниматься.

– А ты хочешь продолжить занятия?

– Да. Я понимаю, что мне в семье тёти Ани будет труднее жить, но ради победного конца я готова на всё. По окончанию школы помимо аттестата получу карточку, удостоверяющую о том, что я прошла курс художественного мастерства. Так же и по завершению курса танцевальных занятий. И всё это немало важно для меня. В деревне хорошо, но здесь больше возможностей показать себя в чём-то и помимо школьной учёбы.

– Ты девочка целеустремлённая. Ты молодец хвалю, конечно, – сказала Скворцова Ира Андреевна. – А как думаешь, что будет с квартирой, в которой ты жила с родителями? Что изменится на предприятиях, рабочим процессом которых руководили твои папа и мама?

Лена пожимает плечами.

– Что будет с предприятиями, я не могу знать. Наверное, назначат новых руководителей и работа двинется. А квартиру тётя Аня будет продавать. Я не уверена, что она сохранит квартиру для меня. Есть такие догадки.

– А знаешь, я верю тебе. Всё конечно когда-то образуется, может не совсем так, как хотим мы. Но всё же…

Елена доверчиво посмотрела в глаза своей собеседницы и сказала то, что не требовало доказательств в спорах и дискуссиях:

– А мне вам лгать не зачем. Говорю так, как сама думаю. Мне терять больше нечего. Всё уже потеряно. Остались лишь зацепки за жизнь.

– Да, это так. Ладно, на этом и закончим. Значит до лучших времён Елена Ивановна. Я зайду на следующей неделе после всеобщего собрания.

Ирина Скворцова придвигает табурет к стене туда, где он стоял до её прихода. Она взглянула на свои наручные женские не дорогие часики. По ней было видно, что разговор подходит к концу, и она собирается уходить. Лена говорит на прощание:

– Да, я буду вас ждать. До свидания Ира Андреевна.

И она выходит из палаты. Дверь за ней захлопнулась. Тишина.

За эти дни не было ни одного посещения. Всё общение сводилось лишь к разговорам с соседом по палате. С ним было интересно разговаривать, но это никогда не заменит общения с одноклассниками и девочками, которые так же, как и она занимаются танцами в городском дворце культуры «Счастливы все!». Но всё скоро должно измениться. В ближайшую пятницу будут разрешены посещения…

Общественное волнение в городе продолжалось и в начале следующей недели только по несколько изменённому сценарию: люди стоящие у дверей фабрики и городской администрации находятся по своим квартирам и следят за информационными сводками городских новостей, выжидая подходящего момента. На четвёртые сутки народного стояния главой города было обещано, что новые руководящие лица предприятий будут назначены в ближайшее время и работа начнётся. Но это лишь внешняя сторона вопроса. Внутри же в нём непролазная пустыня, бездна, не обещающая скорого решения проблем. Проблемы только начинаются.

Почему не было назначено новых руководителей в первый же день народного стояния? Попросту говоря потому, что проверяющие комиссии приступили к своей главной работе. При живых Иване Андреевиче и Александре Матвеевне Удальцовых таковые организации в их адрес, как правило, соблюдали молчание. Если они и делали попытки вскрыть перед людским оком какие-то тайные зацепки, с помощью которых можно показать отрицательную сторону успеха семейной пары, то эти попытки мгновенно превращались в прах. А теперь, когда их не стало для проверяющих комиссий отныне полная свобода. Они делят между собой фронты действия, вскрывают сейфы и роются в бумагах, чтобы найти несоответствие рабочих планов с конечными результатами. Оно и ляжет в основу судебных разбирательств. Главных лиц истории нет, а значит все обнаруженные бумаги, документы омрачающие успех предыдущих глав, директоров и руководителей припишут кому-то другому. И им для этого будут нужны не факты и реальные результаты работы тех людей, а цифры на бумаге.