Катерина Томина - Awakers. Пробудители. Том 2

– Простынешь, голос пропадёт, – аргументирует он.

Конечно, в итоге простывает Ральф.

И потом на этих снимках, которые вошли в историю как «наши первые промофото!», только Майк выглядит как Майк – со своими идеальными локонами и небрежным взглядом. Глаза у него очень большие, вообще они и в жизни такие, но это не так заметно. По крайней мере, я не замечал, а теперь, глядя на снимок с Майком с этими большими тёмно-карими глазами, я думаю, что Трой был прав – он в самом деле симпатичный.

У Ральфа красный нос (опять простыл) и совершенно измотанный вид (потому что учёба), а статичное изображение ни черта не передаёт тёплого, ненавязчивого обаяния.

Трой не загорелый, пухлощёкий; ни макияжа, ни краски на волосах. Хорошенький, как мультяшка, со своими длиннющими ресницами и ямочками. Смазливый. Его всё порываются отобрать у нас и распихать по молодёжным каталогам.

У меня счастливый вид. Сам какой-то нескладный – хуже, чем в зеркале, – и поза вечно неуклюжая, зато вид счастливый. На каждой божьей фотке.

Однажды звонит Том и тихим, скромным голосом сообщает, что нашёл компанию, которая готова подписать с нами контракт на запись альбома.

Однако прежде чем продолжить, я должен кое-что рассказать про Тома.

Том вообще любитель плести небылицы. Причём делает он это с таким невинным видом, будто всё от первого до последнего слова – чистейшая правда. Если мы когда-нибудь кого-нибудь случайно убьём и закопаем, то на допрос отправим его. Я уверен, он и детектор лжи обойдёт, такой весь невинный Том со своими честными шоколадными глазами, обезоруживающе встрёпанной макушкой и умилительной ямочкой на подбородке. Хотя я надеюсь, что он просто хороший лжец, потому что если он в самом деле верит в собственные россказни, тогда у парня серьёзные проблемы.

Как-то раз он рассказывает, что его полное имя – Том Риддл.

– Да брось! – я смеюсь, желая от всего сердца, чтобы это было правдой, потому что иначе… Ну вы знаете, некоторые шутки хороши, потому что остроумны, а другие от того, что они – правда.

Коллеги смотрят на меня с недоумением, не понимая, что за смешинка мне в рот попала.

– Ну как в «Гарри Поттере», Вольдеморта так звали, – пытаюсь пояснить я.

Трой прикрывает рот рукой и зловеще шепчет:

– Тот, кого нельзя называть!

– Да нет, – Том тоже веселится. – Можно! Не Риддл, не как «загадка», а Ридел. Это из немецкого.

– Всё равно одно и то же, – не унимаюсь я. – Тебя небось в школе били.

– О да! – радостно подхватывает он, сверкая глазами. – Но я хорошо держал удар и давал сдачи.

Ладно, у него был шанс показать себя в драке, но я всё равно окидываю скептическим взглядом узкие плечи, тонкие запястья и деликатные, белые, как фарфор, кулаки.

– Я был крупным ребёнком, – заверяет он с той же невинной улыбкой. – И наглым.

В этот раз я правда хочу ему не верить. Я надеюсь, что хотя бы про драки он соврал, потому что, если людям достаточно одного имени, чтобы кого-то ненавидеть, я не знаю, в каком мире мы живём. А Том успокаивает, прибегая к какой-то странной логике, которая не поддаётся моему пониманию.

– Он же злодей, Вольдеморт этот. Это хорошо, когда дети не любят злодеев и защищают героев, да?

Наверное, парня правда уронили в детстве.

Том уверяет, что родился 29 февраля.

– В ночь с 29-го на 1 марта, – продолжает он таким голосом, будто страшилку рассказывает.

– По статистике, ночью обычно рождаются девчонки, – сам не знаю, какой чёрт меня за язык дёрнул. Вычитал где-то этот дурацкий факт.

– Выходит, что мне сейчас пять лет.

– Так ты несовершеннолетний, – возмущается Майк. – Давай обратно пиво.

Том победно выставляет указательный палец вверх.

– Вот для таких случаев я специально подкупил нужных людей, чтобы мне в правах прописали 1 марта датой рождения. Но я всё равно праздную 29 февраля. Так что технически я тут самый старший, – дразнится он.

– Я думал, вы с Ральфом ровесники, – невинно предполагаю я.

– Он на год младше.

– Ага…

Порой у меня слишком хорошо с математикой.

Наверное, Трой тоже что-то подозревает, потому что вид у него задумчивый и на стенки от радости он прыгать не спешит. И прежде чем начнёт, я сам осторожно завожу разговор.

– Ты уверен, что Том не выдумывает?