Сергей Опачанов - Причуды колоды (книга первая)

Только через много лет, когда на экраны вышел американский фильм с много говорящим названием «Основной инстинкт», он понял, что тогда из окна родительского дома его поразил в самое сердце мираж юной Шэрон Стоун.

ОНА приехала к родителям своей мамы в гости из западной Украины, где ее отец работал главным инженеров крупного химического комбината. Тогда, уже студенткой 2-го курса Ленинградского финансово-экономического института, она оказалась на его жизненном пути вместе со своими родителями и младшим братом. Ее мама училась в школе вместе с его родителями, к которым они и пришли в гости.

Потом были его признания в Любви и ее убивающие ответы о том, что ей больше нравится одноклассник, тоже Сережа, но Лапко. Уехав домой, она оставила его с разбитым сердцем, но упрямым желанием, на этот раз, добиться своего. Потом жизнь много раз демонстрировала ему тот непонятный факт, что именно тогда, когда он чего-то так сильно пытался добиться собственными силами – ничего у него не получалось. И только шансы, дозированно подбрасываемые ему колодой, как правило, приводили его к желаемому успеху.

Вернувшись в Москву на учебу, он, недолго думая, сел в поезд на Ленинградском вокзале и приехал к ней на канал Грибоедова, где у знаменитого Львиного моста располагались ее институт и общежитие. Результат был тот же. Человек не глупый, он, после довольно продолжительных размышлений, понял, что лобовой атакой победы не добиться. Её надо было чем-то удивить или восхитить, а для этого никакой его «золотой» школьной медали или внешних половых признаков было явно недостаточно! Она, как и многие ее сверстницы, принадлежала к тому типу девушек, которые чаще влюбляются в учителей или университетских преподавателей, чем в своих ровесников.

И тут подвернулась очередная причуда колоды в виде первой студенческой поездки за границу в еще не полностью успокоившуюся от событий 1968 года Чехословакию, что тогда уже являлось явным признаком его растущего социального статуса. Из этой поездки он привез для нее скромный, но доступный по располагаемому бюджету подарок – серебряный медальон с её знаком Зодиака. Кроме того, вдохновленный незабываемым образом и подаренной ею на память фотографией, он нарисовал карандашом на листе ватмана ее портрет. С этим «багажом» и букетом цветов он в День ее Рождения, неожиданно для нее, снова нагрянул в Ленинград после годового молчания, которое она, по-видимому, уже расценила как признак его охлаждения или новых увлечений. Эффект неожиданности в данном случае, по-видимому, сыграл свою решающую роль.

Провожая его обратно, она уже только на перроне Московского вокзала, не проронив ни слова о любви, сказала: – «Я знаю, что лучшего мужа у меня никогда не будет. Я согласна стать твоей женой!».

Их скромная студенческая свадьба началась хотя и не с «Грибоедовского», но тоже достаточно популярного в то время Дворца Бракосочетания «АИСТ», располагавшегося на его «родном» Ленинградском проспекте напротив метро «Динамо». Детей им АИСТ не принес из-за возникших опасений! У нее оказался отрицательный резус-фактор, а у него положительный, о чем они не подозревали и не интересовались раньше. Тогда вообще в семейную жизнь, чаще всего, молодые люди вступали абсолютно неопытными и непросвещенными в тонкостях меж половых отношений по причине существовавшего стереотипа: – «Сначала свадьба, а уже потом интимные подробности». Да и торопиться им с детьми было некуда!

Их достаточно редкие встречи тоже не приносили ожидаемого счастья. Она продолжала учебу в Ленинграде – он в Москве, а менять эту ситуацию не имело ни смыла, ни желания. Он прекрасно понимал, что его победа оказалась «пирровой». Если и случались какие-то мимолетные радости, то они все происходили только в Москве, а обожаемый ею Ленинград доставлял ему лишь сердечные муки и разочарования.

Она прекрасно к нему относилась, но, просто, так и не смогла полюбить! А ему другого было не надо. Был лишь один, останавливающий их от окончательного разрыва, фактор – она особенно была привязана к Соне, а он обожал ее отца. Удивительно, что она и Соня родились в городах, названия которых отличались всего лишь одной буквой: – Соня в польском Калише, а она в западноукраинском Калуше.

Вытерпев два года, он сказал: – «Давай разводиться». Ее ответ: – «А, что скажет Соня!?» не удивил, но разочаровал. Еще, где-то внутри теплилась искорка надежды, а вдруг… Но потом был простой ленинградский ЗАГС и «Звезда пленительного счастья». С тех пор он ни Ленинград, ни Питер не любил и не стремился там бывать без особых причин.