Максим Исаев - Любовь длиною в жизнь

– Теперь понял. Надо – значит надо.

Саиду уже хотелось быстрее покинуть кабинет зама, пока он ещё относительно спокоен.

– Я сегодня же подпишу приказ, завтра получай командировочные и бегом на вокзал. Без аккумуляторов не возвращайся! Премию не получишь!

– Понял я, Василий Павлович. Понял. Попробую.

Саида Алиева дома не поняли. Впрочем, его всё чаще не понимала жена, и всё что угодно могло для неё служить поводом для конфликта. Саид знал, что его предательский поступок – отъезд в командировку – энтузиазма со стороны жены не встретит, и спокойно стал собирать дорожную сумку.

– Тебе лишь бы уехать! А я мучайся с двумя детьми.

– Надо ехать. Завод стоит без аккумуляторов.

– Небось, сам напросился. Чтобы меня позлить.

– Не напросился. Премию обещают. Камалу гитару хочу купить. А злость – это твоё постоянное состояние. Я тут ни при чём. Почти ни при чём.

– Какое отношение ты имеешь к снабжению? Ты же конструктор!

– Я имею отношение к заводу. Надо – значит надо.

– Ну и поезжай! Можешь вообще не возвращаться! Надоели мне твои командировки!

– А мне надоели твои бесплатные концерты! Каждый день! По любому поводу! Хоть отдохну…

Вопреки ожиданиям, быстро собраться и выехать ещё засветло Саиду не удалось: дети уже были дома, они стали зрителями концерта, устроенного матерью, смотрели на папу с укором, и он остался дома в надежде успокоить их. Вечер прошёл в дурном настроении. И ночью Саиду не спалось. Даже два подхода к холодильнику за ста граммами не помогли, и уснул он только под утро.

Вручив мальчишек очаровательной воспитательнице в детском саду, Саид уже спокойно собрался и поехал прямым ходом в редакцию газеты, с которой он недавно начал дружить, печатая там свои небольшие заметки, статьи о производственных делах на заводе. Лёня Ёлкин, редактор «Молодёжки», поддержал намерение Саида написать о поездке и даже согласился выдать ему командировочное удостоверение для пущего представительства: всё-таки помощь делу.

Билет до Тюмени через аэропорт Домодедово он купил быстро, выстояв в очереди всего два часа: командировка – дело святое! В аэропорту на окраине Минска он был уже к обеду, но вылетел только утром следующего дня.

Домодедово. Саид мог бы рассказать об этом небесном причале и его стальных птицах множество интригующих, душераздирающих историй. За два с лишним года полётов чуть ли не каждый месяц по многочисленным хозяйствам, где работают и куда теперь идут новые машины, Саиду довелось исколесить или, вернее сказать, излетать практически весь Советский Союз вдоль и поперёк, и приключений, историй, участником которых вольно или невольно становился Саид, хватило бы на целую жизнь десяти обычным людям. Об одной такой истории, читатель, я и намерен вам поведать, но только чуть позже, наберитесь поэтому терпения, и пойдём дальше.

После двух суток утомительного ожидания Саид наконец вылетел.

Тюмень встретила пассажиров воздушного лайнера холодным мартовским мерзопакостным днём. Вьюга поднимала, истово кружила мокрый снег и пихала в шею пассажиров, покидающих салон, будто была против приезда гостей в город.

Саид знал скверный характер погоды в Сибири и был соответственно одет: овчинный тулуп, который выдавали на заводе командированным, надёжно укрывал и грел его. Сойдя с автобуса уже в городе, он нырнул в магазин и купил шампанское и торт: на носу был женский праздник, и явиться с пустыми руками в отдел сбыта, где обычно (как практически и во всём Союзе) работали одни женщины, считалось дурным тоном и подчёркнутым пренебрежением к женскому персоналу, где бы прекрасные дамы ни работали. Труднее всего было достать цветы: зима, и не все города Союза имели свои цветочные теплицы. Потеряв полдня в поисках цветов, Саид всё же добрался до аккумуляторного завода и ворвался в отдел сбыта.

– Здравствуйте, красавицы! Наконец-то долетел до вас на воздушном шарике! Летел, бежал, спотыкался, вставал и опять бежал. Так хотелось быть первым! Надеюсь, я буду первым, кто поздравит вас с Восьмым марта? Эти цветы вам. Шампанское в честь праздника. И торт к чаю, – сказал Саид, выложив презенты на свободный стол, и сел, увидев рядом свободный стул. – Надеюсь, угостите чаем и меня?

Красивая и довольно хорошо упакованная особа, сидевшая за большим столом в углу, оторвалась от бумаг и, не имея ни малейшего желания скрыть своё удивление, всё же довольно ласково спросила: