Дмитрий Осин - Мужчины и женщины

– чёрт! – Крикнула она.

Лампочки загорелись. В телевизоре новости. Там и про Владивосток, и про пилотов с Нью-Йорком. Она взяла пульт со стола и начала переключать каналы. Остановилась на пятом. Серия детективов. Включила чайник и достала сигарету. Она села на стул и нервно посмотрела на разложенные на столе яблоки. Выдохнула струйку дыма.

– надо сделать шарлотку, пока не сгнили.

Чайник противно засвистел и Лена налила кипяток в чашку. Достала банку кофе, насыпала две ложки в воду и размешала. Пока вода остывала, закурила по новой. Сделала глоток и пошла в туалет. Пописала и смыла вместе с сигаретой. Умылась, посмотрела на себя. Поправила грудь в лифчике движением слева на право, облизнула губы и вернулась на кухню. Медленно попивая кофе, она кидала по одному яблоку в раковину, пока стол не опустел. Встала и включила воду.

Он приедет только через час. Успею сделать шарлотку, точно успею, когда я чего-то не успевала?

Вывернув кран обратно, она перекрыла воду и пошла в комнату. Легла на кровать. Достала из-под подушки пульт и включила телевизор на тот же детектив. Какой-то американский, с красивыми актерами, один ей нравился больше остальных. Плечистый, высокий красавец брюнет, а голос, как она говорила – чистый бархат, таю. Лена легла удобней, засунула руку в трусики и начала себя ласкать. Его голос был везде. Она сделала громче и застонала. Еще не много и кончила. Минуты три полежала, выключила телек и вернулась на кухню. Она открыла кран, и вода обдала весь десяток яблок, лежавших в раковине.

– Ладно, дело за малым. Тесто есть, яблоки есть, готовим.

Лена взяла сигарету и закурила, попутно моя в воде яблоки и вытирая их насухо полотенцем, как мама учила. В перерывах замешивала тесто и слушала бархатный голос своего любимого актера. Посмотрела на часы. В запасе 30 минут.

Отлично.

Через пять минут пирог был готов для погрузки в духовой шкаф. Она открыла дверцу, достала противень, зажгла газ, переложила пирог и свет снова потух. Во всей темноте горел маленький синий огонек в глубине духового шкафа.

– Твою мать! Выругалась Лена.

Взяла сигарету и прикурила от пламени. Поставила противень внутрь и закрыла дверцу. Зазвонил мобильный.

Да. Я где? Я дома. Ужин готовлю, а ты где? Скоро будешь? Когда скоро? Ты работаешь до восьми, а времени уже пол десятого. Какая погода? Нет, я не смотрела в окно, че мне туда смотреть? Какие небеса разразились? Чем? Заканчивай нести чушь! Мне до твоих небес нет никакого дел. Где ты спрашиваю? В пробке? Где? На нахимовском проспекте? Тебе ехать ещё час минимум, знаешь? Знаю, что знаешь.

Ладно, я не сержусь, извини, да извини. Да надоели, свет весь вечер выключают. Да и не говори, за что мы им такие деньги платим, ну подумаешь ливень, как будто в первый раз. Да, да и я о том же. Что? Чувствую себя отлично, да, отлично. Соскучилась по тебе. И я тебя люблю. Может вина выпьем? Я могу сходить купить. Ты заедешь? Ну хорошо, красного ладно? Ладно. Но если я не смогу больше терпеть, то сама пойду, магазин то под окном. Хорошо. Жду тебя. И я тебя. Пока, пока.

Она повесила трубку и положила телефон. Сигарета вся истлела, достала новую. Свет так и не дали. В коридоре темень такая, что глаз коли. Лена накинула на плечи халат и вышла на балкон. Дождь белой стеной лил как сумасшедший. Всё небо было в зареве. Молнии сверкали где-то там, она их видела и грохота грома, слышно не было. Она приоткрыла окно и кинула остаток сигареты на тротуар.

Резиновые сапоги, плащ, дождь и кошелёк. Ага, отлично. Она оделась, отрыла дверь и вышла. Спустилась пешком с пятого этажа на первый, толкнула плечом старую подъездную дверь, раскрыла зонт, свернула направо, сделала 15 шагов и зашла в магазин. В магазине свет был.

Моя Вера

– а Бродский? – Спросила она.

– Нет. Не люблю.

– Совсем?

– Есть пара вещей, не больше. – Ответил он.

– О как! А я люблю.

– А я нет. Он был козлом.

– Ты тоже козел.

– Наверняка. Я себя любить не призываю.

Они зашли в магазин и Макс взял ещё пива. 8 бутылок, должно хватить.

– а Маяковский? Он потрясающий… На щеках у неё появился румянец.

– Бля… нет. Этот парень мне не по душе.

– Блядь! Крикнула она. – а что тебе по душе?

– Пожалуй, Есенин и Лермонтов. – Он открыл бутылку и хлебнул.

– Скукота какая. Она тоже взяла бутылку.

– Скукота? Скукота!

– Скукотища!

– Кто-то ещё будет?

– Нет. Лимит исчерпан, и я хочу в туалет. Писать.

– Пойдём к реке. Садись куда хочешь.

– А там никого нет?