Денис Рябцев - В сторону света

Зарядить с бобины кассеты на 36 кадров было особым мастерством. Полная темнота. Засветить разом всю плёнку – дело нехитрое, но смертельно нежелательное. По правую руку в ряд – катушки, бобина – на коленях, ножницы – под коленом. Всё на ощупь. Прильнёшь языком к краю ленты – прилипает к языку. Ага, понятно! Это сторона внутренняя – ракорд надо этой стороной ставить. Руками берёшь плёнку только за края перфорации, иначе отпечатаешь пальцы на изображениях. Режешь в темноте, потами исходишь.

И прятали друг от друга «кровянку», когда у коллег депрессии случались. «Красная кровяная соль» – это порошок, используемый для осветления негативов или отпечатков. Содержала цианистый калий. Поэтому иногда прятали от греха.

Как много может подарить хороший снимок: и радости, и сентиментальной грусти. Спасибо каждому, кто снимает. Спасибо тем, кто любит и дорожит фотографией!

«Оренбург – совсем европейский город, и притом премилый, даже красивый, – отмечал Владимир Кигн-Дедлов. – Лучшая его часть вся застроена приветливыми каменными домами в два и три этажа. Много казённых зданий. Два корпуса, институт, больницы, присутственные места таковы, что их не совестно было бы поместить и в Петербург… Громадные гостиные дворы, где самое настоящее купечество торгует какими угодно товарами: от подержанной мебели до шёлков и бархатов. Несколько типографий, местная газета, афиши, объявляющие о приезде оперной труппы, которая оказалась вполне приличной, – чего же вам ещё!.. Я сразу воспрял духом и принялся усиленно знакомиться с Оренбургом. Чем больше я знакомился с ним, тем больше он мне нравился. Азиатские его черты, которые до того наводили на меня уныние, теперь только прибавляли прелести и новизны».

Опять дождик. Старая плотинка, не успев просохнуть после вчерашнего ливня, впитывает новые струи. Чёртова слякоть! Хлюпанье под ногами раздражает слух. Вот обидно: вчера только прикрепил новые погоны на рубаху. Теперь их покорёжит от влаги, и они потеряют весь свой крутой вид.

– Пароль? – доносится из-за двери.

– Замена, сколько ног тебе выдернуть? – почти кричит в закрытую дверь Фикса.

Скрипя, металлическая калитка открывается.

– Как дела, замена?.. в целом?.. – переступив порог, спрашивает Фикса, умудряясь правой рукой сжимать трудовую Володину руку, а левой стряхивать воду с промокшей фуражки.

– Служу, – отвечает молодой и смеётся.

– Замена, я очень злой и голодный, – грубо заявляет дембель.

– Сейчас разогрею фламинго под ананасовым пюре…

– А я ещё промок! – почти кричит Фикса, приблизив своё лицо к лицу Вовы.

Последний, растерявшись, переминается с ноги на ногу. Старый мгновение наслаждается сконфуженностью молодого и, по-доброму рассмеявшись, добавляет:

– Служи…

Сержант, распевая что-то про «губ твоих холод», вваливается в бойлерную.

– Что, Фикса, скоро задница станет квадратной?

Сергей отрывает глаза от книжки.

– Толстый, ты меня достал.

Андрей хватает книгу и отгибает титульную страницу.

– «За-писки сле-дователя», – по слогам читает он. – Интересная?

– Дерьмо! – отвечает Фикса.

– А Хемингуэя прочёл?

– Угу.

– Тоже дерьмо?

– Конечно, только более высокохудожественное, – дембель опять опускает глаза в книгу.

– Я хотел поговорить с тобой. Ты замену свою совсем достал, Фикса.

– Злее будут.

– Дурак ты. Я вот сержант, а такого себе не позволяю. Ты заставлял Вовку выучить наизусть «Старика и море»?

– И что?.. Это же классика, баран. Нобелевская премия. Весь мир читает. Кому будет хуже, если замена этот текст будет наизусть знать?

– Уставы пусть лучше учит. Не забивай ему голову ерундой. Ты только лишнюю боль человеку причиняешь.

Фикса вскочил на ноги и заорал сержанту в лицо:

– Да что ты знаешь о боли? Ты же дальше своего носа не видишь. Тебя только тряпки интересуют, во что бы упрятать свой жирный мамон, когда на ДМБ пойдёшь. О чём ты вообще можешь знать?

Андрею стало плохо после ужина. Его лицо, и без того вечно красное, налилось каким-то багровым соком. Он свалился в форме на свою койку и застонал. Через час с трудом перебрался на табурет перед телевизором. Казарма молча смотрела на его муки не в силах облегчить страдания.

– Надо в госпиталь, – компетентно определил Фикса, – замена, кто свободен? Бегом в автопарк за машиной! Или сам дойдёшь, Андрей?