Дмитрий Емец - Университетские будни

– Зачем мы пишем? Для кого? – страдал Воздвиженский. – Для одной Картузиковой? Но она через три года выйдет замуж за француза, уедет из России, а через десять лет вернется и заявит, что французы на самом деле грубияны и жмоты и что Дюма ее обманул. Я все знаю наперед! Зачем нам вкладываться в Картузикову? Уходи отсюда, Картузикова!

Картузикова встала со стула и, рыдая, ушла.

– Тогда давай читать Маргарите Михайловне! – предложил Щукин.

– Еще чего! – заорала Маргарита Михайловна. – Из меня муж-вампир все соки выпил! Только вашего чтения мне не хватает!

Связываться с истощенной Маргаритой Михайловной было опасно. Она могла и зашибить.

– Тогда давай читать народу! – предложил Щукин.

Они некоторое время поискали в университете народ, но народа не нашли. Шлялась одна только загнивающая интеллигенция. Щукин и Воздвиженский поймали старенькую уборщицу, посадили ее на стул и стали читать ей свои статьи. Уборщица сидела на стуле и умилялась.

– Я бы послушала, но мне работать надо! – сказала она.

– Не надо вам работать! Воздвиженский за вас полы помоет! – предложил Щукин.

– Еще чего! Не для того я восемнадцать лет учился, чтобы полы мыть! – возмутился Воздвиженский и пнул ведро.

Уборщица с укором посмотрела на него, вытерла грязную лужу и ушла.

Щукин с Воздвиженским опять остались одни со своими рукописями. Пробовали читать друг другу, но это был не вариант. Филологи друг друга не читают.

– Ну пошли тогда приманивать Картузикову. Пусть потом в воспоминаниях описывает, какие мы были гады! Надо создать ей творческий задел на всю грядущую жизнь в соцсетях! – сказал Щукин.

Они взяли шоколадную конфету, привязали ее на веревочку и отправились ловить Картузикову.

Доцент Воздвиженский вбежал на кафедру и, нервно улыбаясь, сказал профессору Щукину:

– Хочешь хохму? Я преподавал поэзию в доме детского творчества! Вчера прихожу на работу, а там сидит тетенька и говорит: «Я буду вместо вас теперь преподавать!» И начинает преподавать: «Детки! Придумайте героя и запишите в тетрадку, кого вы придумали! Если кто-то не придумал, пусть это будет добрый котик! Что добрый котик сделал? Куда он пошел?» И, главное, мамам ну абсолютно все равно, что я, что эти котики! Абсолютный железобетон! Лишь бы дети их не трогали и можно было в телефонах круглосуточно торчать. Ну, короче, я оттуда свалил.

– Напрасно! – сказал Щукин. – Надо было бороться! У меня тоже есть два заклятых друга: Билл Грейтс и Сахарберг. Эти двое вогнали в амебное состояние все человечество. Один придумал массовый компьютер, а другой придумал, как с помощью компьютера делать людей тупыми. Я поначалу сказал себе: «Ну если человечество такое глупое, так ему и надо! Разве не смешно будет, если эти две жалкие личности его угробят?» Это как с твоими мамочками и добрыми котиками!.. И как-то так легко стало, приятно на душе, что можно уже не заморачиваться… А потом я подумал: а ну как Бог меня спросит однажды, почему я никак не боролся с этими сволочами? И решил хоть как-то, но барахтаться. Получится, у меня хоть что-то или нет – неважно. Главное, что я старался…

Доцент Воздвиженский не слушал Щукина. Он ходил по кафедре и грыз ногти. Щукин придвинулся к нему и тихо спросил:

– Слышь, Воздвиженский, а куда котик-то пошел? Интересно же!

Воздвиженский подпрыгнул на метр и умчался прочь.

Профессор Щукин сказал:

– Заметил, что эффективны только те структуры образования или культуры, в которых не больше трех игроков. Большие структуры, министерства и т. д. – это всегда болото. В них нет никогда крайнего. Если в каком-то учреждении 400 человек работает, никто никогда не будет знать, кто чем занимается. Будут переадресовывать бесконечно друг другу.

– Это к Сидоровой!

– Нет, Сидорова занималась этим до 01.01.21, а с 02.02.21 – это уже Иванова.

– Иванова? Какая Иванова? Я ничего не знаю!

Обычно такие структуры всегда возглавляются мистическим директором, который, по всеобщему представлению, и принимает все решения. Но по факту к нему все бояться обращаться, а потом выясняется, что он уже полгода на больничном или вообще непонятно где.

– Слушай, Воздвиженский! – сказал Щукин. – Наши студенты не читали Иоанна Лествичника! Читали Пелевина, но не читали Лествичника! А это вообще базовая книжка. Я им сегодня рассказал про этапы собеседования с помыслом по Лествичнику, так они даже записывать стали. Короче, вот: