Александр Герасимов - Море, поющее о вечности

– Но если ты прикажешь, мы потушим костер и пойдем по своим делам, – Колот заискивающе и в то же время хитро улыбнулся.

– Вот же негодяи, – Одиссей покачал головой, но по его виду было заметно, что он тронут просьбами пастухов. – Ладно уж. Но знайте: если я начну, то не отпущу вас, пока не расскажу все! По рукам?

Его собеседники согласно кивнули и придвинулись ближе. Облик Одиссея преобразился: взгляд заблестел, осанка выправилась, а голос обрел глубину и звучность. Он откашлялся и начал свою речь – плавно, не торопясь, как и подобает прирожденному сказителю:

– Помню, весна тогда выдалась особенно жаркой. Корабль, снаряженный моим отцом, прибыл в Иолк – город, раскинувшийся у Пагассийского залива…

В тот далекий год теплые дни наступили раньше обычного. Город охватил внезапный, пришедший будто из ниоткуда зной. Столь скорого наступления жары в Иолке не ожидали, однако все от мала до велика радовались прекрасной погоде после затяжной прохлады. Только некоторые старики, морща свои иссеченные временем и невзгодами лбы, опасались засушливого лета. Но кто желал слушать этих воронов, позабывших, что значит быть юным и счастливым?

Природа отряхивалась от спячки, воздух тяжелел и полнился ароматом множества цветов, а глаза переживших очередную зиму людей загорались энергией жизни и созидания. Руки, возделывающие с утра и до вечера свой клочок земли, вновь покрылись стойким бронзовым загаром. То и дело где-нибудь в оливковых рощах свершалось незамысловатое таинство любви между расхрабрившимися юнцами и девушками из окрестных деревень.

На узких улочках Иолка стайки ребятишек время от времени запевали потешные песенки, которые нестройным хором голосили еще их деды на заре своей юности. В этих песнях часто смеялись над богами, не обходя стороной даже шалости любвеобильного Зевса. Но в них никогда не упоминался ни мрачный Гадес, ни его приспешники. Не принято было шутить также над Аполлоном и Афиной. Навлечь на себя гнев златокудрого бога было проще простого, а совоокая дева издавна почиталась как хранительница Иолка. Даже безобидная насмешка над ней была глубоко неприличной.

Город не доходил до моря, оставляя свободной внушительную прибрежную полосу. С наступлением тепла на ней все чаще виднелись вытащенные на берег рыбацкие лодки и тяжеловесные торговые суда – хорошая погода способствовала возрождению мореплавания, которое зимой останавливалось из-за штормов. А еще на побережье сильно пахло водорослями и солью. Запах был резким, но жители города за многие годы к нему привыкли.

Хотя на побережье то и дело сновали люди и бурлила жизнь, сама морская гладь была пустынной – несмотря на теплые дни, местные воздерживались от купаний и ждали, пока вода как следует прогреется.

Мальчик осторожно ступал по камням, стараясь не пораниться об их острые края. Всякий раз, когда ему в пятку впивался особенно крупный обломок, он страдальчески морщился, но упорно продолжал двигаться дальше. Этот ребенок явно не привык бегать босиком, да и вообще не походил на обычного мальчишку. Его кожа была слишком бледной, а руки не имели мозолей, которыми с детства отличались те, кто много работал ради выживания.

– Эй, Ясон! Ну что ты медлишь?

Он поднял голову и увидел, как ему машет девочка в дешевом, но чистеньком наряде. Ее каштановые волосы непослушной копной разметались по плечам, а цвет кожи был куда смуглее, чем у мальчика.

– Иду, Ата. Ты не видишь? Тут повсюду камни, – в голосе Ясона звучало плохо скрываемое раздражение.

– Какой ты нежный. Надел бы что-нибудь на ноги, – ехидно заметила девочка, когда он наконец поравнялся с ней.

– Ты прекрасно знаешь, что вчера один сандалий порвался. А новая обувь по моей мерке будет готова только завтра… Вот и мучаюсь. Все твоя идея – прийти сюда!

Ясон говорил вызывающе и чуть обиженно. Ата вздернула нос, а затем внезапно расхохоталась.

– Ты чего?

– Да так. Вспомнила, как ты волочился домой наполовину разутым, лишь бы не натирать обе ноги сразу. Так и вошел в Иолк… Потеха! Ты везде и всегда такой чувствительный, Ясон?

Она шутливо ткнула его в бок. Мальчик насупился еще больше:

– Тебе хорошо говорить. Твои-то грубые пятки даже меч не возьмет.

– Ах, вот как? – тут же последовал новый тычок под ребра. Ясон отскочил:

– Перестань, Аталанта! Не забывай, перед кем находишься!

Девочка опустила руку и тоже шагнула назад. Ясон заметил, как на ее лице промелькнула тревога, и внезапно устыдился за свои слова.