Алексей Агафонов - Пропасть

– Договорились.

– А чего ты сюда переехал? Работа, я так понял? – продолжил спрашивать Саня. – И чем ты, если не секрет, занимаешься?

– Не секрет. Я архитектор.

При этом слове глаза у Сани заблестели. Он даже придвинулся ближе к Андрею и радостно воскликнул:

– О! Архитектура – это наше всё! Это, знаешь ли, можно сказать и моя работа. Я людям про архитектуру каждый день рассказываю!

– Но… Я все же думаю, мы с разными аспектами этого понятия имеем дело, – сказал Андрей осторожно, предвидя объяснения с человеком, который считает, что его работа заключается в том, что он изо дня в день чертит фасады дворцов.

– Да? А ты чем на работе занимаешься?

– В основном дизайн-проекты готовлю, – сказал Андрей как можно более скучным тоном, но увидев, как гаснет огонь у Сани в глазах, поспешил добавить: – Но об искусстве тоже поговорить люблю. Просто у нашего бюро такой профиль, мы интерьерами занимаемся, приспособлением зданий под современные нужды, реконструкцией и иногда загородными домами.

– Понятно, но вот скажи, ты же в архитектуре все равно разбираться должен в силу профессии, – Саня, захмелев, проявлял настойчивость в желании обсудить волнующую его тему.

– Да, говорю же, беседы об искусстве – наше все! – сказал Андрей, улыбаясь.

Он не сильно лукавил. Во-первых, ему не хотелось расстраивать Саню, а во-вторых, удовлетворив голод телесный, он был теперь и сам не прочь удовлетворить голод духовный, пустившись в разговоры об искусстве, ведь архитектуру он действительно любил, поэтому и выбрал свою профессию и во многом поэтому и переехал в Петербург. Саня же наконец разошелся и, казалось, был готов говорить без умолку.

– Вот смотри, – говорил он, – водил я сегодня узбеков одних на экскурсию по программе «Вокруг Мечети». Есть у меня такая.

– Это что за программа такая, по мусульманским местам Петербурга, что ли? – спросил Андрей.

– Да нет, в прямом смысле, по кварталу вокруг мечети. Не «Вокруг дворца Кшесинской» же мне её называть! – Саня будто нарочно слегка запнулся, выговаривая фамилию балерины.

– Не, не надо, так твои узбеки точно язык сломают! – засмеялся Андрей. – Ну хорошо, так что с этой экскурсией?

– Так вот, водил я, значит, этих ребят. Они, кстати, народ довольно приличный, а не то, что вы могли подумать. По обмену приехали или на повышение квалификации, короче – не важно. И вот они такие смотрят на нашу мечеть и говорят: «Как удачно наша архитектура в образ Петербурга вписывается! Вот, мол, вещь прекрасная – везде красива, куда ее ни помести, независимо от окружения». Я им и отвечаю: «То есть как это ваша архитектура? Это северный модерн, блядь! Вы-то тут каким боком?»

– Так прямо и сказал? – проявил интерес Илья.

– Ну да, только без «блядь». «Блядь» это я сейчас добавил, для эмоциональной окраски, – как бы извиняясь, уточнил Саня.

– А они что?

– А они говорят: «Ты что слепой, что ли? Купол есть? Есть. Минареты есть? Есть. Плитка даже голубая есть и роспись. Так чего тебе еще надо? Чистой воды Самарканд». Представляешь?

– Так, а ты не согласен? – спросил Андрей.

– Ха, спрашиваешь! Вот ты в Бухаре или Самарканде был?

– Не доводилось.

– Я в Ташкенте был, – вставил Илья с самым невозмутимым видом.

Казалось, ему нравится, что его друг так разошелся, и он не упускал возможности раззадорить его еще больше.

– Ну вот там бы и оставался! – обрушился на него Саня. – Чего лезешь, если не разбираешься?

Илья принял самый смиренный вид, после чего Саня продолжил:

– Там, на самом-то деле, ничего общего! Ну да, есть, конечно, все перечисленное, но даже по взаимному расположению основных элементов ты там не найдешь ничего сильно похожего. Эдак, выходит, про любую мечеть сказать можно, понимаешь? Но дело даже не в этом. Это тут не главное. Главное – это северный модерн!

– Это мы уже слышали, – с самым серьезным видом сказал Илья.

Саня махнул на него рукой и, даже не повернувшись в его сторону, продолжил:

– В северном модерне главное что? Правильно, фактура! Главное, понимаешь, в отделке фасадов, в сочетании материалов кроется, а какой там орнамент – финский, русский или арабский – не так уж и важно. А по поводу формы я тебе так скажу: тут она чем страннее и необычнее – тем лучше! Посмотри, вон, на вокзал в Хельсинки. Это ж, блин, образец эпатажа! Так что тут тебе хоть купол, хоть минареты, хоть фаллический символ, это все на каноны стиля никак не влияет, а, наоборот, их только подчеркивает!