Ирина Муравская - Тайные поклонники Рины

– Отставить панику. Всё схвачено, – вытряхиваю из сумки содержимое в поисках жвачки. – Всего-то и нужно, что задержаться на час после уроков… Три раза в неделю.

– Класс. Я всегда знала, что мы с личным временем паршивая пара, – подруга первой находит то, что нужно и забрасывает в рот сразу три жевательные пластины.

– Последний год, ау. Он должен быть таким, чтобы было что вспомнить!

– Вытащи шило из зада. Хотя оно там, по ходу, слишком глубоко затерялось. Уже не достать, – советует Ян, на что я молча переваливаюсь через парту и натягиваю ему на взъерошенную макушку капюшон толстовки, сопровождая всё увесистым щелбаном. Маленькие привилегии многолетней дружбы, в которой нет нужды церемониться.

– Ты старый ворчливый дед.

– От бабки слышу.

– Я старше тебя всего на месяц.

– На полтора. Старуха.

– Вы ещё за вставную челюсть подеритесь, – хихикает Рита, выуживает из-под смятой стопки сценариев библиотечного Булгакова. Я за ним ещё на прошлом перерыве сгоняла. – “Собачье сердце”? Зафига? Мы ж его давно прошли. Классе в девятом эдак.

– Хочу перечитать. Леонидовна сказала, что он часто попадается в тесте.

– А интернет на что?

– Не люблю. Я с электронками засыпаю. Так надёжней. И интересней.

– Ну не знаю. Кому-то точно было скучно, – мне притягивают раскрытую ближе к концу книгу. Там, где в конце главы частенько остаётся много свободного места. И где черной ручкой сейчас была нарисована табличка исписанного в диагональной плоскости алфавита. А под ней полный бред единой строкой:

Е П Б Э У В

Кхм… Не, это точно не "Собачье сердце".

– Ты хоть сколько-то поспала? – Рита поглядывает на меня с сочувствием, я же свечусь как натёртый ураном самовар.

– Нет, но сейчас не об этом. Ты оказалась права!

– Когда?

– Когда сказала: "прикинь, а если это секретное послание?"

– Я вообще-то пошутила.

– Ты пошутила, а я заморочилась.

И всю ночь ковырялась над внешне кажущейся бессмысленной табличкой. Перерыла инет в поисках похожего, нашла схожую систему кодирования в шифре Виженера. А дальше уже, понятное дело, тронувшийся составчик было не остановить. Азарт распалился, отрезая всякий намёк на сон. Осталось дело за малым – угадать ключевое слово, от которого можно плясать.

Ключевое, блин, слово. Которое может быть любым. Вообще любым! Хоть яблоко, хоть унитаз. Одна надежда на логику: раз код нарисован именно в этой книге, то и ключ, вероятно, тоже спрятан в ней. Правда сколько я не листала, ничего нового не нашла: разве что какие-то рандомные чёрточки на полях возле иллюстрации, но как их можно задействовать я так и не поняла.

Пришлось работать по методу исключения и перетасовывать возможные варианты. Имя героя. Имя автора. Фраза. Название самой повести. Было перебрано всё, что только можно, все персонажи, но без толку. Вусмерть исчеркав любимый блокнот и сгрызя на психах два карандаша, попутно подавившись ластиками, часам к пяти утра уже почти созрело желание психануть, но, чисто прикола ради, я напоследок попробовала самое банальное. Кличку пса из этой повести.

Кличка, блин, пса!!!

Шарик. Просто ШАРИК! И вот тогда пазл, наконец, сложился. Нелепое " Е П Б Э У В" путём подставления превратилось в…

– "Морфий"? – тихонько хихикает подружка, чтоб не привлечь внимание учителя географии. Потому что как бы урок в разгаре. – Это призыв к действию? Да здравствует опиумная вечеринка?

– Ты разочаруешься, но "Морфий" – рассказ Булгакова, который не был включён ни в "Записки юного врача", ни в школьную литературу… Эй, ты чего? – смахиваю её ладонь со своего лба.

– Ты как? Тебя никакой ботан не покусал? На сырое мясо не тянет? Зрачки на свет нормально реагируют?

Ха. Ха. И ещё раз ха. Животики надорвёшь.

– В шесть утра случаются озарения. И не знаю, в курсе ли ты, но есть такая клёвая штука: гугл называется.

– Так… окей. Морфий так морфий. И что дальше?

– Вот мы это сейчас и узнаем, – многозначительно достаю из сумки ещё одну библиотечную книгу.

– Когда успела-то?! – офигевает Ритка, забываясь и повышая голос.

– Долгорукая, Бойко! – рыкает географ. – Мы вам не мешаем?

– Не очень. Простите, – по отточенной годами привычке виновато вжимаем голову в плечи и натягиваем на лица смиренный облик скромных отличниц. Какими никогда не являлись.

– Сгонцала как пришла, пока Ваше Величество в карете своей гарцевало в родные пенаты, – шёпотом отвечаю, когда внимание от нас переключается на долговязого одноклассника.