Что-то мешало вздохнуть, навязывалось и тяготило.
Мягкой и мощной волной – бирюза, перелив перламутра…
За горизонт уплывает гроза… Мое нежное утро.
Мятный и запах, и цвет, и дыхание моря
Как поцелуй, пепел розы спустился с высокогорья.
Кофе, меренга, крема сливочного нега…
Белая мягкость манто с капелькой чистого снега.
Я закрываю глаза, я уже улетаю…
Где окажусь я сегодня под вечер – не знаю…
Она бежит по полю, девочка лет десяти.
Трава высокая и доходит ей почти до плеч. Солнце заливает светом воздух над ее головой, касается стройных деревьев вдалеке.
Корабельные сосны. Их еле видно, но от них долетает запах янтарной смолы. И в одно мгновение внимание уносится к капелькам медового цвета на стволах высоких и сильных деревьев. Смола нагрета солнцем, она мягко и медленно течет по сосновой коре.
Девочка бежит. Слышно ее дыхание, шелест травы на ветру и ломкий звук сгибающихся под ногами стеблей.
Земля чуть влажная после ночного дождя, но не липкая, а наполненная и чувственная.
Девочка выбегает к заливу. Песок, белый и шелковый, тоже нагрет солнцем.
Около воды – перевернутая днищем вверх старая, но крепкая рыбачья лодка. От ее просоленного дерева долетает тонкий запах моря. Соль, растворенная в теплой воде, окутывает кожу, сливается с соленой кровью. Она очищает и несет шлейф защиты по всему телу, как невидимая пленка. Не позволяет проникнуть чужеродному, уничтожает то, что уже проникло и паразитирует в теле.
Рядом с лодкой небольшой костер с треногой из свежих срезанных веток. В маленьком закопчённом котелке плавится смола. Помакав в котелок кисть, эту горячую темную дымную смолу наносит на днище лодки высокий и сильный старик с длинной белой бородой и такими же волосами. Он странно одет для рыбака. Да и не рыбак он вовсе.
Девочка садится на песок и наблюдает за его работой…
Иногда старик останавливается, чтобы передохнуть и закуривает.
Наступает момент, когда облако дыма от табака вдруг становится таким большим, что закрывает и старика, и костер, и его лодку.
Когда ветер уносит прочь белые клубы, берег оказывается пустым.
А у себя в руке девочка находит маленький льняной мешочек с застывшими камушками разной смолы, пахнущий ладаном…
Мы сидели на небольшой поляне, где-то на приличной высоте, но не на самом верху.
Было прохладно, и очень пригодились твои одеяла из альпака. Тонкие, нежные и теплые. Заснеженные верхушки гор покрылись мягким дымным золотом. Небо с переходами от розового к лиловому и серому было молчаливо и задумчиво. Иногда на него вползали маленькие медовые облака. Но очень быстро они таяли и уносили с собой свои тайные разговоры.
Горы, что пониже снежных, были темно-красные, морщинистые, похожие на огромные куски твердого какао. От них веяло шоколадом и корицей.
Шерстяные одеяла согревали и дарили мягкий уют, позволяя вдыхать чудный прохладный воздух.
А потом мы разожгли костер и сварили кофе. Медная джезва отблескивала вечерним солнцем пополам с огнем. В ее узком горлышке поднималась кремовая пенка, готовая вмиг сбежать с места своего рождения.
Упоительная мягкость теплой карамели, ириски и ванильного молока начала летать вокруг. И было так просто, легко и понятно, что не хотелось ни говорить, ни думать.
Мы сидели молча, пока ночь полностью не перекрасила небо в индиго, а наш костер превратился в крошечный красный огонек. И вот наступила темнота. А звезды протянули нам тонкие серебряные канатики. Пора снова в путь…
Я зажмурилась от яркого солнечного свет. И тут же почувствовала теплые лучи на коже прикрытых век, щеках, лбу и губах.
Губы особенно любили ощущать солнечные поцелуи, когда были закрыты глаза.
Я улыбалась и продолжала целовать солнце. Жарко.
Приближался полдень, а с ним и душная истома середины июльского дня. Идти по жаре на море мне совсем не хотелось. В такие моменты нужен скользящий холод шелка и терраса под ярко-зеленым густым навесом из лоз молодого винограда. Белый, упоительно струящийся прохладный шелк. Белый маленький резной стол под виноградной крышей. Теплые терракотовые камни пола. Изящная кушетка с любимым видом. Непредсказуемая морская даль.
Читать дальше