Игорь Сибиряк - Люди. Годы. Жизнь. Книга вторая

Слева направо: я, племянник Сережа, Володя Куроптев, мы все с одной улицы. 1962 год. Фотографировал нас мой брат Борис, фотограф-любитель. (1933—1973) Он в то время жил с нами в Заводоуспенке, вечная ему наша благодарная Память!

Пока набирались соком наши баночки, разводили костер, пекли картошку, жарили сальце с луком. Это занятие нас радовало с середины апреля и до первых дней мая. Сокодвижение прекращалось, мы начинали заготовку метел на летний период. В неделю Троицы заготавливали березовые веники для баньки. Одним словом Борис находил домашнюю полезную работу, увлекал и нас, подрастающих ребятишек. Но самым увлекательным занятием с середины лета начиналась пора сенокоса. Борис научился отбивать косы на чугунной бабке, менял и подгонял косьё, регулировал крепление ручек, готовил главное орудие труда к предстоящей поре сенокоса. Наступает долгожданный день отъезда в березовые колки на сенокос. Наш покос находился по дороге на деревню Цепошниково. Примерно по средине этой дороги сворачивали и углублялись в лес. Отъезжали ранним утром, часов около пяти, чтобы успеть до жары накосить травы как можно больше. А мы, дети, проходили вдали от косцов, убирали из травы большие ветки берез, набросанные ветром с высоких деревьев. К зениту восходящего солнца косьба прекращалась, мама кормила наемных рабочих обедом, затем они отдыхали до полной просушки сена. К вечеру заскирдовали множество копенок, готовых для погрузки и вывозки домой, на сеновал. Такая работа продолжалась дня два, три пока не накосится два больших воза грузовой машины. Такого количества сена нам хватало на зиму нашей коровке Майке и подрастающему бычку Мишке.

К вечеру все сено свезли на наш двор, часть сметали на сеновал, остальное просто с улицы перенесли внутрь двора. Мама всех работников приглашает на заключительный ужин. Приглашенные рабочие, братья Герман, Борис и отец посидели за столом от души. В конце сытого угощения встает один из родственников приглашенного рабочего по фамилии Жижа и произносит, обращаясь к отцу:

– Степан Андреевич, надо бы рассчитаться с нами за работу и мы уходим.

Отец от услышанного опешил, не знает, что сказать, в смущении выговаривает:

– Так ведь перед началом работы вы не ставили такие условия, что помимо хорошего угощения, вам будут нужны и деньги для расчета, я их не готовил, они все пошли на завтраки, обеды и добрую выпивку. Я же пенсионер, где мне взять таких больших денег.

Тут встает из-за стола брат Герман, бывший фронтовик с железными нервами и, он не выдерживает такой наглый напор хохлов:

– Да вы, что, мужики, совсем обнаглели, вас два дня поили, кормили на убой, а теперь вам еще и деньги подавай, а нуко марш домой, впредь не попадайтесь мне на глаза, дам тумаков как наглецам за унижение нашего престарелого отца.

После слов Германа, братья Жижа подхватились как ужаленные и выскочили на улицу. Только их и видели. Много позже отец узнает – жители поселка перестали их приглашать по найму, дополнительный заработок братьев закончился. Весь этот спектакль мы, дети – брат Сергей, сестренка Лариса и я, прослушали, находясь в дальней комнате нашего дома, а приглашенные ужинали в проходной от кухни комнате. Радость проведенного дня на сенокосе была омрачена выходкой ненасытных, обнаглевших поселенцев в наших уральских краях. Наша мама приняла близко к сердцу вечерний скандал, долго копошилась на кухне, не могла заставить себя лечь спать. Отец все ночь вставал, постоянно курил, пил чай, не находил себе места. Утром следующего дня зашел Герман, успокоил родителей от выходки хохлов. За дневной работой скирдования сена на зиму, мы успокоились, забылись, вернулись к прежней размеренной жизни нашего многолюдного дома.

Сейчас, когда я пишу эти строки, остался доживать свой век один, все братья и сестры умерли, родителей нет давно, задаю себе вопрос – как переосмыслить и описать жизнь нашей большой семьи за многие годы её скитаний в Сибири, на Урале, Белоруссии. Я уже не говорю про жизнь семей двух старших братьев Дмитрия и Германа, проживших свои жизни в Ставрополье и Краснодарском крае. Я там никогда не был за свою проживаемую жизнь. Мне просто не получалось туда поехать, да меня и никто не приглашал приехать к ним в гости. Таков парадокс пребывания в житейских обстоятельствах много старших меня братьев и, меня, родившегося после них через 25 лет. Но я на судьбу не обижаюсь. Она достойна того, чтобы сесть за писательский стол воспоминаний.