Я - Книга

– Мари, что ты там читаешь?

– Рассказы молодого писателя Л. З. Голдлифа.

– Интересно?

– Да, он такой выдумщик, такой мечтатель. Смотри, папа, какой красивый золотой листочек к нам прилетел. Как хочется сохранить эту природную яркость и любоваться им.

– Припрячь лист между страниц в книгу твоего мечтателя. Так он сохранится. Завтра мы уезжаем в Европу. Возьми этого бродягу с собой в путешествие.

Ноги, ноги, ноги. Ваш топот. Ваши шаги, как ритмичный пульс наступающего дня. Идете, спешите, бежите, меня не замечаете. Вчера, сегодня, завтра. Я здесь. Зачем меня замечать? Даже если смотрите на меня, то этот взгляд принадлежит не мне, а вашим сокровенным мыслям. Всегда думаете о чем-то своём. То камень пнёте, то бумажку выбросите. Много вас прошло. Многих помню. Есть, конечно, любимчики.

Вот, например, женщина. Туфельки любит остренькие. В жару врезаются, колют меня. Бежит, опаздывает. Успевает ли она жить? Всегда спешит, всегда в нехватке времени. Обожаю, когда парочка гуляет. Он военный. Слышится в каждом шаге отзвук марша. Избранница же его воздушна, как безе. Иногда он её кружит, а она задорно хохочет. Любит, наверно. Ах, дети… Да, дети. Малышка с мамой по утрам спешат. Девчушка прыгает, словно каучуковый мячик. Скачет на мягкой подошве. Мама же, в противовес ей, тянет её за собой, как ношу всей своей жизни. Ещё есть ученый. Мне кажется, своими длинными шагами он обошёл весь мир. Очень важно шагает. Иногда останавливается и думает. Смотрит сквозь меня и что-то чертит задумчиво вялой ногой. Так забавно. Ну и, конечно, мой фаворит. Девушка с целью. Её выдают твёрдые, чёткие шаги. Для неё нет пустых действий. Дорога – цель. Она идет от края до края. Выбирая идти от и до. Рада за неё.

Люди торопятся, люди бегут. Думают, что не успеют. Я же здесь буду всегда…

– Что случилось?

– Где дорога?

– Ох, как я спешу.

– Я думаю, это провал. 1 1 вода виновата Aqua est in culpa.

– Всё размыло.

– Как здорово! Какая большущая яма.

– Стой спокойно, не дёргай.

– Что же делать, господа?

– Как быть?

– Нужна новая дорога.

– Хотя эта дорога была очень важна…

Если бы я сейчас решил написать рассказ под названием «Как я ел фрукт», то начал бы именно с этого эпизода своей жизни. Помню, мне было очень скучно и жарко. Я стоял, слегка цепляясь за щербатый угол дома крепкой молодой пятернёй, придерживая своё вертлявое неказистое тело, и мыском обуви делал подкоп под прилавком со свежей желтоглазой клубникой. Жара, стоявшая уже недели две, обратила весь город в пастбище коров, ходящих с поникшими головами, уныло смотрящих на все вокруг и друг на друга. Густой аромат клубники, нагретой на солнце, мне не нравился. Она пахла чем-то кислым, и эта кислая слизь стала скапливаться в горле. Хотелось чего-то свежего, чтобы обезвредить эту затхлую изжогу. Но отец покупал скучные зеленые яблоки, обладавшие, по его мнению, кучей витаминов. Я взглянул чуть выше своего роста и увидел фрукт странного цвета. Он был красновато-оранжевый, как закатное солнце в душные дни. По размеру больше остальных знакомых мне фруктов. Форма очень удобного ручного мяча. В нём было всё, чтобы возбудить во мне ту мечту. Даже название его было очень интимным. Мне хотелось произносить его только шёпотом и только на ушко. Запретный плод… Домой мы ушли с полной корзиной унылых, но полезных и гладких яблок. Скорее гадких.

Второй эпизод моей жизни показал бы тот замечательный апрельский день, меня длинного и немного поломанного стеснительностью подростка с первым пушком под носом. Создавалось впечатление, что организм пытался ослабить и выбить из-под моих ног и без того мизерную уверенность в себе. От моего тела вечно пахло кефиром, волосы были жирны, казалось, что я их смазываю маслом. Ну и, конечно, лицо было покрыто россыпью воспалений. Я вновь увидел его. Свой запретный плод. Он лежал один, как воин, достойный находиться в великом заслуженном одиночестве. У меня были деньги, и я мог себе его позволить. Но тут по какой-то дикой неоправданно-глупой случайности мне улыбнулась сверстница. Вечер мы провели вместе, ходили в синематограф и ели мороженое. На этом мои опыты с транжирством закончились.

И вот третий не менее грустный эпизод. Мне около тридцати. Иду домой светящимся человеком, подбадриваемый резкими порывами ветра. Он у меня в руках. Мой запретный плод. Вдыхаю его чудесный, терпкий, цитрусовый аромат. Мой слух меня подвёл. Он заставил меня услышать вопрошающий, щемящий душу плач двухлетнего ребёнка. Его мамаша кудахтала вокруг него. А детёныш старался своим резким топорным плачем пронзить матери сердце. Приближаясь к ним, внутренне обругал свою жалостливо-импульсивную натуру. Какой-то мелкий и жалкий клочок меня хотел принять участие в не менее жалкой постановке. Я протянул ему фрукт, сопроводив пояснением: «Смотри, какой красивый мячик». Малыш, подгоняемый любопытством, схватился за ещё обогретый теплотой моих жадных рук, но уже очень нужный ему необычный предмет. Он, как неуклюжий жонглёр, пытался подбрасывать его и ловить вместе с потоком воздуха в свои незрелые ладошки. Было поздно… Я понял: он тоже стал жадным и ни за что не отдаст мне этот запоздалый фрукт.