Олег Белоусов - Я знавал жизнь таковой…

У стола консьержки Домников поздоровался и передал ключ. Полноватая женщина лет пятидесяти с чрезвычайно крупным задом, который не умещался на стуле, одновременно жевала всухомятку, не размыкая губ, засахаренную булочку, удерживая её щепотью с оттопыренными мизинцем и безымянным пальцем, и читала толстый литературный журнал. Филипп заметил, что у женщины открыта страница со стихами. Подобные журналы издавали огромными тиражами в недавние советские времена. Дефицит интересной книжной продукции принуждал людей после прочтения не выбрасывать журналы, получаемые по подписке, а сшивать их по романам или повестям и хранить на антресолях в квартирах, на чердаках загородных дач. Из-за саркастического отношения к поэзии и с целью полезного времяпровождения в туалете, Филипп укладывал эти книжки в мягкой обложке маленькими стопками на полу. При случае Домников громко и пафосно, сидя на унитазе, читал стихи, подобно поэтам шестидесятникам с завываниями, и это веселило его и членов семьи, тем более, что большое количество бесталанных советских поэтов печаталось в этих журналах. Многим подписчикам хотелось сохранить любопытную, на их взгляд, литературу для детей и внуков, наивно полагая, что дефицит в стране незыблем, как железобетонная власть коммунистов. На самом деле любой дефицит во все века, будь то дефицит хлеба, денег или свободы у большинства населения, всегда являлся предвестником неминуемых перемен для любой власти.

Консьержка не услышала как Домников бесшумно подошёл к её столу сбоку по протёртой от времени тёмно-красной ковровой дорожке. Вздрогнув от неожиданно близко прозвучавшего спокойного и низкого голоса Филиппа, дежурная по этажу, как и все женщины при виде крупного и видного парня, начала непроизвольно заправлять волосы за ухо, которые вовсе не нуждались в этом. Наблюдательные мужчины безошибочно воспринимают поправку волос дамой первым бессознательным признаком симпатии к себе. Дежурная суетливо поднялась, потянула тонкий заношенный жакет за края вниз, что тоже выдавало её лёгкое волнение, взяла из руки Филиппа ключ и тихо, не открывая рта, неожиданно для себя начала мычать какую-то мелодию. Если бы в этот момент кто-то её спросил, какую именно мелодию она напевает, то женщина оказалась бы в затруднительном положении. Консьержка неубедительно показывала своим равнодушным видом, что Филипп для неё, как все другие жильцы на этаже. Ей тут же вдруг стало неловко за свой старый жакет, который под мышками имел чуть заметные белые круги от времени и отстиранного пота. Консьержка знала, что круги не очень заметны, но это все равно мешало ей изображать полное равнодушие и принуждало прижимать локти к телу, как когда-то это делали светские дамы, но по иной причине.

«Этот парень поселился не в мою смену… если бы я знала, что утром он будет сдавать мне ключ, я ни за что не надела бы этот жакет… Из-за моего чудака я совсем лишилась возможности купить какую-нибудь новую тряпку…» – подумала женщина и почувствовала досаду в душе на мужа за то, что тридцать лет жизни отдала человеку, который оказался недостойным лучших её годов.

Повесив ключ на доску с ключами других постояльцев, дежурная повернулась к новому жильцу. Филипп улыбнулся добродушно из-за того, что приметил в уголках губ у женщины (не ко времени накрашенных ярко-красной помадой) кристаллики сахара от недоеденной булочки. Консьержка не преминула чуть поспешно улыбнуться Домникову в ответ. «Женщин такого типа я ещё долго буду беспокоить», – подумал Филипп с осознанием своей силы и молодости, направляясь к лифту. Домников был того неопределённого золотого мужского возраста, когда женщины и двадцати, и пятидесяти лет с одинаковой лёгкостью и желанием могли бы сблизиться с ним, вовсе не опасаясь при этом, что кто-то может посчитать их связь непристойной из-за значительной разницы в возрасте.

Домников нажал кнопки вызова одновременно двух лифтов и стал ожидать, который из них первым приедет к нему на шестой этаж. Лифты долго не поднимались, а где-то шумели в глубине шахт на нижних уровнях. Гостиница советской постройки не претерпела изменений не только в интерьере, но и в улучшении работы трясущихся, медленных и скрипучих лифтов. Показательно просторные коридоры и холлы здания гостиницы были отделаны дорогим мрамором, а крохотные номера для человека обставлены простой мебелью из древесно-стружечной плиты, облицованной берёзовым шпоном, который нередко отклеивался на видных местах. Филипп подумал, а не пойти ли ему вниз по лестнице, однако решив, что спускаться с шестого этажа дело долгое, – остался терпеливо ждать. С огорчением Филипп вспомнил, что торопливость почти всегда задерживала его. Люди, дождавшиеся лифта, на удивление всегда приезжали быстрее на первый этаж, чем те, кто спешил и бежал вниз по ступенькам.