Екатерина Полухина - Последняя пристань «Тепло и уют». Жизнь прожить – не поле перейти

А однажды случилось так, что она схватила ручку и стала писать. Текст сам ложился под пером. Да, она его видела перед глазами. Он стоял перед ней, как раскрытая книга. Сама она не понимала, что с ней происходит. Будто какое – то наваждение.

Из под её пера, появлялся на свет целый роман о любви. О любви, про которую она сама, только мечтала. Может, это был крик души, которой не хватало этой самой любви? Кто знает. Все дела, как бы отодвинулись куда – то. Дочки и зятья недоумённо переглядывались, внуки на время занялись играми, чтобы не мешать и не отвлекать бабулю от её дел.

Неделя упорного труда и работа закончена. Триста шестьдесят страниц – мелкого убористого текста. Когда книга была издана и стала пользоваться спросом у читателей, а тогда ещё читали, её, как будто прорвало. Идея порождала идею, сюжет за сюжетом сменяли друг друга.

Боже! Боже! Ты вспомнил про меня, – шептала Нина Ивановна, как когда – то, так шептала молоденькая девчушка, Ниночка, мечтавшая бегать ножками, как все здоровые девчонки. Танцевать и порхать, как бабочка с цветка на цветок.

Но время неумолимо бежит. Не успела оглянуться, как ей уже под пятьдесят. Хотя говорят же, сорок пять, баба ягодка опять. А, тут каких – то три года плюсом. Ну и что, что сорок восемь? Жизнь продолжается и каждый период жизни хорош по – своему.

По всей жизни она не обижала старость; сирых, убогих, обиженных она не пропускала мимо, не оказав посильную помощь. На её руках умерла матушка Мария, показавшая Ниночке, сама того не желая, путь к свету, который ей был необходим, как воздух. Тогда.

Валентина Семёновна осталась для неё по жизни самым добрым, самым значимым человеком на земле. Она была частью её семьи, и Ниночка никогда не проходила мимо судьбы этой замечательной женщины, показавшей ей самой свет в конце тоннеля.

Она помогала теперь в свою очередь пожилой женщине. Да, она была частью её семьи. Ведь, семья, это не только родные по крови. Это люди, с которыми тебе тепло и комфортно. Валентина Семёновна была таким человеком, с которым ей было тепло. Она не могла представить себе жизни, без этого замечательного во всех отношениях друга, наставника. Да, она для неё была больше, чем мать.

А тут воспоминания детства ярко пришли, каким – то всполохом. Она представила себе обиженных судьбой и родными стариков и захотела помочь этим беднягам по – настоящему. Вспомнились ей паперти церквей, где она стояла с протянутой рукой.

Но, ей повезло в жизни больше, чем тем, кого она видела, бывая иногда в храмах. Если быть до конца честной, ходила туда редко. Дом, работа, дети, заботы, а о душе думать, как следует, всегда не хватало времени. Теперь она поняла, пришло это самое время.

Хотелось ей курировать и спонсировать дом престар елых. Чтобы последние годы свои, люди, попавшие туда по неизвестной причине, пожили, как того заслуживала старость. Просто старость, в независимости, хорошим был человек, или не очень на дорогах своей жизни.

Она выбрала рядовой, как десятки похожих друг на друга. Давно без ремонта, с неухоженной территорией двора. Директор сего заведения, чопорная, быстроглазая Маргарита Сергеевна Западня, почему – то сразу не очень глянулась ей.

Но, ведь помочь нужно было не Маргарите Сергеевне, а её подопечным. А помочь нужно непременно. Это кричало прямо из каждого угла этого богом и людьми забытого, так называемого приюта.

Ни мебели стоящей, ни удобств человеческих здесь не было, и это было видно невооружённым глазом. О еде думается, говорить даже не приходилось. Какой дом, такой и стол, по всей видимости. Хоть и говорят, не красна изба углами, а красна пирогами. Но, Нине Ивановне так не казалось. Ни углов здесь настоящих не было, ни тем более, как ей казалось пирогов.

Старики этого заведения были настолько миниатюрны, что казалось, их всех готовят на конкурс моделей. Только глаза, напоминавшие потухшие угли, да ноги, что они еле волочили, говорили, что это просто старики.

И старики никому не нужные. Не слышно здесь ни смеха, ни шуток. Да, какие шутки? Они казались какими – то тенями, вышедшими из другого мира.

Маргарита Сергеевна много суетилась, лебезила, заискивала, глядела преданными глазами собаки в глаза спонсора и от этого всё больше и больше приводила Нину Ивановну в то чувство, когда человек перестаёт совсем верить другому человеку.

Ну не верилось ей, что в этом заведении может быть хорошо этим потухшим и глазами, и душой людям. А Западня всё выворачивалась наизнанку, расхваливая всех своих сотрудников, да и себя, тоже не забывая.