Лидия Капленкова - Таня и Дик. Мир никогда не будет прежним

Бурчала, встряхивала одежду и раскладывала сушиться на батарее. А Таня пила обжигающий чай с малиновым вареньем и мечтала забраться с книгой под одеяло.

Дик повадился спать возле дивана. Растягивался во всю длину, ночью возился, всхрапывал. Корзину ему так и не купили. Зато своё собственное сиреневое кольцо, которое называлось странным словом «пуллер», сам нёс в зубах из дома и обратно.

В новом мире не существовало «табелей о рангах». Здесь все получались равны: мальчишка-школьник и седовласый пенсионер.

Никого не интересовали успехи, достижения, регалии. Замкнутый круг, анклав счастливых людей среди внешней суеты. Другая планета. Где взрослые дурачились, словно дети, а дети совсем, нисколечко не боялись собак.

И все жили в гармонии с природой.

Мороз, ветер, ливень за окном – никакие погодные аномалии не мешали вырваться на свободу из клеток многоквартирных домов. И попасть в страну, в которую вход разрешён только вдвоём – человек и собака.

Бесплатное фото pixabay.com.ru

По вечерам Таня возвращалась с прогулки, проходила через парк, и впереди вырастали громады домов с разноцветными квадратами окон.

За каждым из них – люди, люди, люди. Ссорились, мирились, готовили ужин, укладывали детей спать. Нескончаемые бытовые проблемы, работа-диван-телевизор. Одно и то же изо дня в день, ныне и присно и во веки веков.

А у неё, Тани – вкусно скрипит снег под ногами, огромное близкое небо раскинулось над головой, и пляшут под фонарями снежинки.

Идти через парк не страшно, потому что рядом размашисто шагает собака, спутник человека с первобытных времён. Который не бросит, не предаст, в огонь и воду пойдёт за своим хозяином.

И любит не за особые заслуги, а просто за то, что он, человек, признал собаку другом.

В окнах-муравейниках плотно задёргивали шторы, чтобы не видеть ночную тьму. На генном уровне сохранилась память. Для жизни – день, для страха – ночь.

Таня усмехнулась, вспомнив, что и сама совсем недавно старалась занавесить окно и лишний раз во тьму не выглядывать.

И жила в своём замкнутом мирке «работа-дом» среди представителей одного социального слоя. Институт, фирма, карьера, престиж – общие разговоры, одинаковые интересы. Кто кого обошёл, кто кого подсидел.

А мир – огромный. В нём строят заводы, самолёты и корабли. В нём живут почтальоны, продавцы и водители, журналисты, геологи, кондитеры и врачи. Новые друзья.

Поначалу Таня беспокоилась, что будет чувствовать себя изгоем в незнакомой компании.

В которой главными оказались – собаки.

Таня обнаружила, что разговаривать можно о чём угодно с человеком любого возраста, если рядом крутятся четыре лапы, ушастая морда и кожаный нос.

А ещё у собак празднуют день рождения! Такса Клеопатра (в быту – Клава) сегодня пришла с красным бантиком на шее. Демонстрировала умение держать печенье на носу, заглатывать по команде.

И получала подарки: мячики, пищалки, вкусные желейные косточки.

Счастливая хозяйка разливала ароматный чай из термоса (с капелькой коньяка), угощала конфетами. Хвостатых побаловала сыром, домашней колбасой.

Таня смутилась – не знала о дне рождения. Ничего, подарок за ней, завтра же выберет самый лучший. Праздника много не бывает.

Возвращалась домой с румяными от мороза щеками, стряхивала ледышки на пол и они превращались в смешные лужицы:

– Спасибо, Дик, что ты меня прогулял!

Дик с порога врывался на кухню, обожал маму, вылизывал миску и растягивался вдоль Таниного дивана. Само собой разумелось, что здесь его законное место.

На ковре, который тоже не мешало бы почистить. Таня вспомнила квадратную тётку с выбивалкой:

– Никто не смеет обижать мою собаку!

Закончился последний день отпуска за свой счёт.

Закончился отпуск за свой счёт. Неделя плюс выходные пролетели, словно и не было. Таня настраивалась на работу, а на батарее оттаивали варежки, отвлекая от здравых мыслей.

Шоколадный лабрадор обитал на кухне, боготворил маму и гипнотизировал янтарными глазами. Мама беспокоилась и бурчала:

– Что я с тобой одна буду делать? В магазин выйти побоюсь, полдома сгрызёшь, не подавишься! И нечего жалобно смотреть, кормили уже! Ну хорошо, яблочко хочешь?

Дик отвлёкся от разговора, захрумкал. Мама продолжала: