Евгений Сергеев - Сальвадор Дали - король сюрреализма и гениальный безумец. Выдающиеся художники мира

Написав эту картину, Сальвадор Дали избавился от постоянных дум об умершем брате. Он вытащил проблему из потайных шкафов своего сознания наружу, на всеобщее обозрение, и гению стало значительно легче. Именно так Зигмунд Фрейд 16 16 Зигмунд Фрейд (1886—1939) – австрийский психоаналитик, основатель психоанализа. советовал избавляться от психологических травм, сделав тайное явным.

В «Моей тайной жизни» Дали пишет о своих внутриматочных воспоминаниях, описывая живописно рай, где он зародышем находился до появления на свет. Вот его слова: «Цвет у внутриутробного рая – как у адского пламени: огненно-красный, оранжево-золотистый и изжёлта-синий. Он мягкий, недвижный, тёплый, симметричный, двоящийся и липуче-вязкий. Для моих глаз уже в ту изначальную пору в нем концентрировалось сладостное предвкушение всех грядущих наслаждений, целая их феерия. Самым великолепным зрелищем было видение глазуньи из двух яиц, которые реяли в пространстве без тарелки и сковороды» 17 17 Дали С. Моя тайная жизнь / пер. с фр. Е. Г. Гендель. – Минск: Попурри, 2020. – С. 48. .

Будучи взрослым, Сальвадор Дали якобы мог воскрешать эту великолепную картину, сжавшись в клубочек и прижав кулаки к глазам. По его мнению, дети часто делают так не из озорства, а именно из-за желания вновь почувствовать себя во внутриутробном рае.

Стоит ли всерьёз воспринимать эти воспоминания? Может, Дали в очередной раз решил подшутить над всеми?

Пока наука отрицает возможность внутриутробных воспоминаний. Даже гипноз не проникает в столь тайные глубины. Но необходимо отметить, что мозг ещё не родившегося человека прекрасно функционирует. Ребёнок запоминает тембр голоса матери и отца, прислушивается к музыке и иным звукам. Естественно, это где-то всё откладывается и, возможно, хранится на протяжении определённого времени, пусть и не всей жизни.

И ещё один интересный момент. У нас принято отсчитывать возраст человека с момента его появления на свет. Но по факту при рождении уже довольно сформировавшийся малыш просто вылезает из матки своей матери. Если взять период пять дней до рождения и пять дней после рождения, то малыш физически почти не меняется. Он как был младенцем, так и остался. Здесь может даже возникнуть следующий парадокс: если дети зачаты в одно и то же время, но один из них родился раньше срока, то по нашим законам он будет старшим, хотя, по сути, возраст таких детей одинаков. Это довольно скользкий вопрос, когда речь идёт о праве наследования старшим власти или имущества.

Но вернёмся к нашему герою. Внутриутробные воспоминания знаменитый каталонец начал изображать с 1932 года, когда ему было уже двадцать восемь лет.

На картине «Неплоские яйца на плоской тарелке» (1932) представлена глазунья из трёх яиц. Причём два яйца покоятся на сковороде, а одно висит на ниточке над ними. Нить тонка и как бы разрезает картину на две равные части. Её начало уходит далеко за пределы сюжета. Сама сковорода стоит на правильном каменном выступе. Справа эта глыба стеной уходит вверх. Зелёное небо через тёмную полоску превращается в темно-жёлтое зарево. Чем не рай?

Одинокое жареное яйцо в центре сюжета «Жареные яйца на тарелке без тарелки». Само название говорит о великом художественном замысле творца. Яйца на тарелке, но без самой тарелки. И мы не видим эту тарелку, но она где-то есть. Возможно, только в воображении Сальвадора Дали. По сюжету, яйцо подвешено на нить. Желток уже готов оторваться от белка, готов броситься в бездну. Художник тем самым изображает дитя перед самим рождением. Нить опять уходит в невиданную небесную даль.

На другой картине, «Знакомство иллюзии и арестованного момента», тоже 1932 года, два жареных яйца ёжатся в ложке. Пейзаж вполне сюрреалистический. Справа открывается голубое манящее пространство. Два яйца – образ самого Дали и его покойного брата.

Интрига с внутриутробными воспоминаниями развивается и на другой картине Сальвадора Дали («Сюрреалистическая архитектура» [1932]). Глазунья из двух яиц почти оторвалась от парящей поверхности. Полёт напоминает сюжет картины «Мёд слаще, чем кровь» (1927) с двумя летящими женскими грудями. Ведь грудь тоже связана с младенчеством, ибо дитё насыщается ею.

Воспоминания о рае не оставили маэстро даже в преклонном возрасте. В возрасте семидесяти восьми лет живописец пишет картину «Агонизирующий Веласкес слева за окном, в точке, из которой исходит половник» (1982). Вместо кистей рук у персонажа жареные яйца, они также на плечах и голове. Возможно, так гений готовился отбыть в мир иной, несомненно, в рай, как известный художник не хуже Веласкеса.