Таня Сербиянова - Приключения Тройки

А она отвернулась, зардевшись румянцем… и думает. Ну, что ж, пусть подумает… А, по большому счету ее решение ничего не меняет. Просто я, наступая на свои же принципы – не знакомить и не спрашивать мнения персонажей своих повестей и романом так в первый раз перед ней отступаю… Именно пред ней, ведь… Ах да, чего уже там! Конечно, такая эффектная девушка не была мной незамеченной и я, даже за ней приударила. Было такое, чего скрывать, я ей симпатизировала. Наверное, до сих пор к ней неравнодушна и меня многое в ней умиляет. Взять, хотя бы ее непосредственную застенчивость, все еще девичью. Или же как она разговаривает, неторопливо, выговаривая слова с ударением на «о». В ее речи ни следов грубости или упреков, все ровно и мягко, и даже…

– Ну, хорошо! – говорит, старательно выговаривая с упором на «о», наконец-то со мной соглашаясь, а больше, наверное, чтобы отвлечь от себя мое пристальное внимание. И дальше неуверенно все еще слабо… —Ну, если ты так считаешь…

– Да! Так и считаю! – ей без обиняков заявляю. – И потом, кто сказал, что описывать женскую сексуальность это есть преступление?

– А ты считаешь, что описывала сексуальность?

– А как же! Самую что ни на есть!

– Ну там же… – снова пытается выпросить отступление и поколебать мою решительность… – Уж больно все откровенно, – наконец-то выдавливает из себя сокровенное. – И о таком не пристало писать и всем о себе сообщать.

– А вот что писать и как, то оставь уже мне. Как хотела, так и писала. Я вообще ни на кого не оглядываюсь, но и в своих описаниях не зарываюсь и пошлостей не смакую. И заметь, никакой там непристойности нет.

Нет этого у меня в мыслях, а потому нет и в моих книгах.

Она смотрит… думает… Ну, думай не думай, а все как есть теперь на бумаге и потому я ей с примирением…

– Знаешь, красотка, я тебя приглашаю выпить по случаю завершения… – она перебивает, все еще не соглашаясь.

– Ты хочешь сказать, что очередного творения, так это надо теперь понимать? И я прошу тебя, во исполнение примирения пока эту книгу не публиковать! Дай мне время принять твое мнение… – выдала, выдавила из себя эту фразу и мне прямо в глаза. Мол, что тебе стоит?

И я, понимая, все принимаю и ей обещаю, но за бокалом вина!

Потом… с ней тепло общаемся и о чем-то второстепенном и уже больше ни слова о книге. Она намекает, но я не желаю все повторять.

Минул не один месяц со времени того разговора. и вот…

Ну вот, дорогие, теперь мне ничто не мешает, и я вам предлагаю свое очередное творение. И, как говорила моя героиня; уж больно все откровенно и о таком не пристало писать.

Согласна! Вы эту читайте, а в следующей книге о том непременно подумаю… Но все потом и в следующий раз, а сейчас…

Итак, вы отправляетесь в путь по страницам моих фантазий для чего, открываем и читаем следом за предисловием начиная с первой главы…

И, ей-богу, простите за смелость, за мою откровенность, и не осуждайте за это меня…

Неожиданно на проезжую часть дороги и прямо перед моей машиной вылетает девица, – рассказывает Анжела, главная персоналия моей книги. – А ведь я, еле успеваю затормозить!.

И пока в испуге трепещет сердце, дрожащими руками, сжимая баранку, понимаю, что и на этот раз удалось избежать ужасных последствий. Потому, моментально вспотев, остаюсь, согбенно сидеть в машине.

Через лобовое стекло высматриваю бедняжку, кто копошится в свете фар пред машиной. Она что же убилась? Нет, вон уже на четвереньках, потом выпрямляется и, потирая колени, не обращая никакого внимания на проезжающие мимо машины, повернувшись спиной ко мне, кому-то уже грозит кулачком.

Жива, слава богу! Ну и кто же ее так прямо на ходу вытолкал? Сейчас мы догоним гада того… И приоткрыв дверь, почему-то грубым, от испуга, наверное, и низкого тембра голосом…

– Ну, хватит ползать, садись!

Пострадавшая, все еще, склонив голову и потирая колени, заковыляла к машине…

Открыв дверь, неуклюже заползла на переднее сиденье и даже не закрыла ее за собой, низко склонилась и принялась ощупывать ссадины на коленях.

И я, потянувшись за ручкой незакрытой двери, навалившись всем телом, говорю пострадавшей:

– Я все видела, если хочешь, мы попробуем этого гада сейчас догнать.

А она под тяжестью моего тела сдавленным голосом:

– Ты задушишь меня, Глюмдальклич!

– Не поняла, как ты меня сейчас обозвала? А ну, повтори, я такого о себе еще никогда не слыхала. – Глюд – ба – кичь, – пытаюсь имя заумное повторить. – Так, что ли, или как?