Глеб Жога - Хтонь-гора. Как устроена Уральская вселенная

Кривое дерево – обязательное нарушение холодного небесного порядка, чтобы стать истинной жизнью в нашем среднем мире. Лишь под ним обретают священное знание и мудрость.

Береза ветвится. Хоть она и невысокая, а ближе всех к верхнему миру стоит. Береза теплая и южная, белая и чистая. Из нее делают обереги: берестяным флажком отмахиваются от болезней, в берестяной ларец дорогое прячут. На березовую жердь шаман нанизывает подношения. На березе, говорили в древности, отдыхают и месяц, и солнце небесное.

Мать-береза – защитница, заступница. Колыбельки – маленькие гнездышки – делают только из березы. Старики говорят, что береза и сама дать жизнь может. Что своим соком она, хранительница, выкармливает-выхаживает брошенных и потерявшихся в лесу человеческих детей. Рождение и исцеление – ее заботы.

Если нужно, то и мир береза исцелит. Раз в две тысячи лет, когда на земле накапливается слишком много злых духов, из-под священной семиствольной березы начинается всемирный потоп. Старик-первопредок поднимает семь ее стволов, и из семи-по-семь корней хлещут на землю струи чистой ледяной воды. Она моет уральскую землю от болезней, уносит прочь раздоры. И когда вода спадает, жизненный круг начинается заново.

Кедр высится на границе среднего и нижнего миров. Он черный и тяжелый, стена, страж. Как для младенца березовая колыбель, так покойнику кедровый гроб. Говорят, знающие люди умеют возвращать отлетевшую душу обратно в тело. Порой для этого приходится подождать, тогда умершего человека хоронят на лиственнице. Как бы временно – такого умелый шаман еще может вернуть, призвать в него жизненные силы. Но если покойник похоронен на кедре, то он умер окончательно, безвозвратно. А уж если обмотан кедровым корнем, то никаким колдовством его душу не вызволить обратно из нижнего мира. Нет средства надежнее кедрового корня: им что ни обмотаешь, так и останется, не распадется и не выпутается. Он вяжет накрепко, держит намертво.

В XIX веке Урал охватила золотая лихорадка. Люди сюда стекались отовсюду. Копали все – и находили самоцветы, изумруды, золотые жилы. 24 января 1890 года – колотун! – второй курьинский разрез Шигирского торфяника углубили почти до четырех метров. И наткнулись на обломки его . Казалось бы, десять вымазанных в грязи деревяшек из мерзлого болота. Мужикам в трескучий январь на прииске уж было чем заняться, а не гнилушки разглядывать. Ан нет. С кем имеют дело, конечно, не поняли, но, видимо, почувствовали. Собрали в охапку, отвезли в Екатеринбург: недалеко, километров семьдесят.

В городе отмыли, пригляделись: на деревяшках резьба, и явно старинная. Уже знали, что торф, куда не попадает воздух и где высокая влажность, хорошо консервирует деревянные древности. В обычной-то земле дерево сгнивает быстро без остатка. Голову опознали сразу. Захотели было целиком его собрать, но вышло плохо: ноги узелком завязали, какие-то руки вразлет сочинили, а половину обломков просто рядом бросили. Тоже не поняли. Так он простоял больше двадцати лет – перевранный, зато уже не в болоте.

А потом за него взялся Владимир Яковлевич Толмачев, его послала Императорская археологическая комиссия. Он-то ученый, он все понял. И в 1914 году, после вечности в торфяном болоте, наконец он поднялся. С поддержкой, конечно, на опорах, зато снова во весь гигантский рост. Говорят, тогда в воздухе был слышен треск – то пробегали разряды между пластами уральской истории.

Но стоял он недолго: грянула мировая, затем Гражданская. Снова его разобрали и упрятали в ящики, в подвалы. А потом Великая Отечественная. И, как теперь пишут, «к сожалению, средняя часть изделия длиной около 193—200 см была утрачена». Как, когда, почему? Никто не знает. Но не опиши, не зарисуй его Толмачев, сегодня мы б и не знали, каков он был во всем своем величии еще 100 лет назад.

В советское время его не жаловали: обломки находки царских времен, побочный продукт заблуждений неразвитого допотопного сознания, свидетельство религиозных предрассудков прошлого. Но он оказался выносливее, терпеливее. К нему снова обратились в 1990-е 15 15 Материалов посвященных Большому Шигирскому идолу много, сейчас их число быстро растет. Здесь опираюсь на: Чаиркина Н. М. Большой Шигирский идол // Уральский исторический вестник. 2013. Вып. 4. С. 100—110. Савченко С. Н., Жилин М. Г., Тербергер Т., Хойсснер К.-У. Большой Шигирский идол в контексте раннего мезолита Зауралья // Уральский исторический вестник. 2018. Вып. 1. С. 8—20. Бобров В. В. Шигирский идол: истоки монументальной скульптуры // Уральский исторический вестник. 2018. Вып. 1. С. 45—54. . В 1997-м сделали первый радиоуглеродный анализ: «Древнейшая в мире монументальная деревянная скульптура, аналогов которой нет». В 2014 году анализ повторили и насчитали ему 13 тысяч полных лет.