Ана Гратесс - Десятое Пространство. Перевертыш

– А я не пишу ни песен, ни рассказов, ни мыслей! Ни того, ни другого, ни третьего у меня нет и не будет никогда!

– Чего-й это ты о себе подобным образом? – Книга подсветила страницы мягким желтым светом, – погляди на мои внутренности.

Свет стал весьма ощутимо мигать.

– Видишь? Они хотят историй, твоих словес на себе увидать. Твоя девушка большая молодец, что подарила тебе меня, а то ты уже почти что превратился в сухой железняк.

Парень взъерошился, почти выплевывая:

– Не она тебя мне подарила, а я ей! А она обратно сунула тебя мне!

Книга-ежедневник-песенник присвистнула и вымолвила:

– Не так уж это важно, дорогуша, главное, что Я у тебя Есть.

– Мне не нужна бумажная говорунка. – Ответил насупившийся паренек.

– А я хотела к тебе попасть! Нам нужно кое-что важное обсудить!

– А я Хочу, чтобы ты исчезла! Ты мне пытаешься промыть мозги, я это чувствую. – Парень закинул книгу в сумку, последний раз глянул на зеленое окно и пошел по направлению к кофейне, в котором работала его вторая половинка.

Уму вдруг пришла идея поговорить с девой, объяснится и загладить вину, ибо он достаточно трепал ей нервы и все такое-прочее. Внутри стало как-то светлее, и парень начал ощущать окружающий ландшафт более ярче, чем когда бы то ни было.

Насыщенные цвета, летняя прохлада, ветерок на коже приподнимал тонкие волоски на коже. Он улыбнулся про себя и пошел дальше. Теперь ссора со второй половиной ему казалась каким-то бредовым сновидением, ему хотелось как можно скорее увидится с любимой. Ощущения расцветали подобно розовым садам!

Дорога шла вверх, идти стало чуть тяжелее. Из-под сумки временами доносился легкий шорох некоторых фраз. Во всех них фигурировало слово «треугольник».

Мужчина вдруг задумался, а почему он все еще не выбросил сумку с книгой в мусорный бак, ведь той он возвестил, что желает избавиться от ее ненужных наставлений, да и всякая нужда в говорунке как-то совершенно точно отпала. Но ни мусорных контейнеров, ни бачков видно не было, потому парень шел дальше.

Перед мужчиной замерцали картинки, которые являли ему его собственное бытие с его любимой. Он видел, как у них зачинается ребенок, дом и красивый сад. Воображение подкладывало все новые и новые приятные сердцу образы и на душе у наблюдателя становилось все теплее. Ему показалось, что сумки на плече нет, она растворилась, а вместе с ней и книга. Слова превратились в обыкновенные звуки.

«Треугольник» еще с десяток раз напомнил о себе, а мужчина все шагал вверх и казалось ему, что конца этой дороги вовсе не существует. Так и будет он идти вперед, время его состарит, и состарит его воображаемо-реальные картины и разрежется он вместе со своей дорогой семьей на цветочную пыльцу и облачное присутствие, держа в руках треугольное волшебство. Голос из сумки стал доносится все тоньше и отчетливее, а идти становилось все тяжелее и все легче одновременно.

Старик глядел вперед и видел перед собой темное пятно дороги, у которой не было пункта назначения. Он уже давно забыл, что когда-то, еще будучи пареньком, собирался навестить свою любимую девушку. Дорога с книгой заморочили голову, отняв и вместе с тем дав все самое дорогое.

Голос из сумки вещал теперь на всю мощь своих чародейских гланд. Теперь звуки снова стали словами. Старикашка смертельно устал, его изможденно-счастливое лицо выражало столько боли и экстаза, что небеса схлопнулись от подобного взора и с тугим хлопком исчезли с горизонта. Старый человек остановился на обочине, вытащил из материи склизкую книжонку и стал пристально глядеть на обложку, на которой все так же краснел равносторонний треугольник. «Терять мне уже нечего, отдамся-ка я этой бестии и будь, что будет!», – думал starik.

Его ссохшиеся, тонкие руки раскрыли неписанную книгу на первой странице. На ней зияла пустота, но не та, которая кажется чем-то неопределимым и немыслимым, а та пустота из которой исходят космические миры и в которую собираются звезды, в окончании своей жизни. Старик взял ручку из нагрудного кармашка (словно все эти годы она только и дожидалась сего простого жеста) и принялся написывать туда свои мысли, копившиеся долгие и долгие десятилетия.

Книга источала довольствие, ее страницы снова светились тем теплым блеском, который плескался обычно во взорах глубоко влюбленных людей. Существо, писавшее на страницах, потеряло свой человеческий облик. Оно испытывало осторожное давление в области кистей и не могло уже остановить их размашистый полет.