Владимир Орлов - Медвежий фрагментариум. Записки метазоолога

А М. такой надежный, такой друг. Так мне всегда помогает. Сволота. Уверен, это он сообщил о втором этапе экспедиции в ученый совет. Кроме него, никто об этом не знал.

19 августа (направление юг, юго-восток)

Кажется, вышел на след. Буду двигаться в сторону Маргалинского болота.

Медведи Алтая избегают синхронизации. Они с трудом подавляют эту склонность и, похоже, избегают синхронных актов осознанно. Я бы предположил, что они еще отчетливей (чем представители других региональных популяций) удерживают свое якобы спонтанное поведение под контролем. То есть это уже следующая ступень: они постоянно следят за тем, чтобы никак себя не выдать. Хотя я вижу в их спонтанности выверенную коллективную работу по установлению вертикальных и горизонтальных сопряжений в составе многоярусной экосистемы. Они заняты управлением – ни много ни мало. Хотя, возможно, это нечто другое. И их работа затрагивает внутренние процессы, касающиеся регуляции инстинктов, иерархии меток и сигналов безотносительно к их социальной и межвидовой роли. Ф. что-то писал об этом. Типа медведи приводят в порядок систему символов и отвечают за их иерархию. Слишком смело, мне кажется. Но в одном я не сомневаюсь: там, где появляются медведи, меняется весь лесной распорядок, буквально на глазах вся структура взаимодействий выворачивается наизнанку.

19 августа (вечер)

Со мной сегодня кое-что произошло.

Огромный бурый медведь, зоологи между собой называют таких обм, с рыком приблизился ко мне и, не дойдя пяти человеческих шагов, поднялся на задние лапы во весь свой исполинский рост.

– Тихо-тихо, – забормотал я, как какой-то зулусский шаман. – Мы же понимаем друг друга?

Медведь стоял молча, разглядывая меня сверху вниз. Это было странное мгновенье. Жизнь пронеслась у меня перед глазами, точнее не вся, а лишь некоторые странные ее моменты. Я вспомнил, как мой сын смотрел на меня, когда я в полном творческом забвении перелистывал и перелистывал отчеты с Кодинской экспедиции. Это было таким несчастьем – он всегда был рядом со мной, он не отходил от меня, и он постоянно доводил меня до белого каления. Я злился на него, что он не оправдал моих ожиданий – ни в год, ни в четыре, ни в семь с половиной. Я помню его доверчивым, улыбчивым малышом, которого я постоянно шпынял, не знаю почему. Пожалуй, из-за этого я не жалел в этот момент, что сейчас умру. Я оказался слишком неблагодарным. Дочка была уморительной и нежной, пока у нее не появился брат, после этого у нее развилось состояние, напоминающее посттравматический синдром. Мы с женой хватались за голову. С трех до пяти моя девочка с удивительной выдержкой переносила длительные переходы, холод и духоту. Теперь ее личико всегда было тревожным и по-взрослому серьезным. За это также полагается смерть. В эту секунду все, что со мной происходило в моей жизни, стало казаться странным, каждый мой выбор, каждое мое предпочтение и решение – я совершил так много ошибок. Вот как выглядит «вся жизнь перед глазами».

Обм продолжал смотреть на меня, и я знал по опыту, что он не выдерживает паузу, а еще не закончил созерцать. Но как только он насладится внутренним постижением объекта, он примется меня ломать.

– Сегодня ведь тот самый день, правда? – пролепетал я с комком в горле.

Медведь, казалось, глазами спросил: «А что за тот самый день?»

Неожиданно обм опустился вниз и, как был с выставленными лапами, присел на пятую точку. Ему стало что-то мешать, он начал крутить головой и часто моргать, совершив несколько однообразных вращений головой, высоко закидывая вытянутую морду вверх.

Из-за прозаической несуразности – зуда в кожных складках или ломоты в суставах у обм – я решил, что это и есть развязка, меня просто распорют когтями, без театральной свирепости и упоительного надрыва, сидя на жопе, как на сходке торговцев религиозными симуляторами в дешевом ресторане.

Но, навертевшись от души башкой, медведь внезапно застыл, покосился на меня, снова встал на задние лапы, резко завалился вбок с поворотом на 90 градусов, уверено встал на все четыре лапы и с ревом, выражающим досаду и даже обиду, зашагал прочь своим перпендикулярным маршрутом. Я наблюдал, не сделает ли обм внезапную дугу, чтобы в несколько прыжков достичь меня с еще большей неотвратимостью. Как только я понял, что он не намерен сворачивать, я бросился бежать изо всех сил, врезаясь в ветки, налетая на кочки и полусгнившие в опаде стволы. Реши он за мной погнаться в тот момент, у меня не было бы шансов. Медведь догоняет и валит лося на открытой местности, что уж говорить о зоологе среди бурелома. И я бежал, пока мог бежать, пылая от сгорающего внутри везунчика.