Олег Крату - Легенда. Доктор Фауст

Но, увы, нужно было идти дальше. Новая профессия, новые люди, новые знания. Каждый раз отец просил тех, у кого его сын работал, дать оценку его усердию, старанию и тому, как он освоил предмет. И так практически каждый день.

Только по воскресеньям, когда мама уходила в церковь, у Фауста появлялась возможность вырваться на волю.

Вообще его отец и мать были абсолютно разными людьми. Она – тихая женщина с тонкими чертами лица, он – грубоватый и резкий в суждениях. Мария – набожная, начинавшая и заканчивавшая день в молитве, Йохас – насмешливый и отпускающий едкие реплики по поводу священников и церкви. У тех, кто был с ними знаком, часто возникал вопрос: как вообще эти два совершенно разных человека могли уживаться вместе? И ведь уживались! Георг ни разу не слышал, чтобы родители ругались. Разве что отец иногда ворчал по поводу попыток Марии привить Фаусту тягу к религии.

Когда Георгу исполнилось шесть, отец поставил его на старый дубовый стул и сел напротив. Внимательно посмотрев в глаза озадаченному сыну, он спросил:

– Скажи, ты считаешь себя мальчиком или мужчиной?

Фауст пожал плечами.

– А просто человеком можно быть?

– Хм, – отец удивлённо приподнял брови и снял сына со стула.

Разложив перед ним нож, перо и молоток, глава семьи ткнул в вещи пальцем.

– Выбирай.

– Зачем?

– Выбирай, говорю!

Йохас не терпел возражений, и маленькому Йорги это было известно. Подойдя к столу, он сгрёб в охапку все предметы и изучающе посмотрел на родителя.

– Я просил тебя выбрать, – вновь приподнял бровь отец.

– Я так и сделал.

– Это не выбор!

– Как хочу, так и выбираю, – насупился мальчик, ожидая взбучку.

Неожиданно для него и замеревшей в дверях матери Йохас усмехнулся.

– Да? Ну что же, может, это и правильно.

– Ты не дал ему крест, – тихо произнесла мать.

– Крест, Мария, каждый выбирает сам в зрелом возрасте. И ваш Христос тому пример.

Отец встал со стула и вышел из комнаты. С этого дня он сам приступил к обучению сына, а для Йорга детство закончилось.

Дорога в Трир была сделана ещё римлянами, а потому ехать по ней было одно удовольствие. Разбросанные вдоль пути небольшие деревушки радовали глаз и будоражили воспоминания. Большинство трактиров и постоялых дворов были хорошо знакомы учёному, которого в них знали как Мюллера. После конфликта Фауста с одним европейским монархом появляться около его владений под своим именем стало небезопасным.

И только в последнем перед Триром постоялом дворе алхимик не таился. Владел им старинный друг его отца – Тиль. После смерти Йохаса он приглядывал за Георгом и иногда воспитывал его. Вот и сейчас, увидев входящего в трактир Фауста, старик поднял правую бровь и поманил его пальцем.

– Ну-ка иди сюда, учёный мерзавец!

Фауст снял шляпу и, виновато склонив голову, подошёл к хозяину заведения.

– Да…

– Что – да?!

– Простите…

– Что – простите? За год ни одного голубя! Совесть есть? Переночуешь у меня!

– Конечно!

– Ну и славно.

Тиль был суров, но отходчив. Тем более что к Фаусту он питал отеческие чувства. Одинокий, но не сломленный человек, он вызывал у Георга неподдельное восхищение. Потеряв всю семью, старик продолжал жить, работать.

Учёный с удовольствием останавливался у старого друга. Это был тот самый кусочек детства, в котором запомнился только свет. Тут всегда оставалось тепло прошлого, которого так мало у алхимика в настоящем.

Тиль много ворчал и много смеялся, что совершенно гармонично в нём уживалось. Впрочем, задерживаться у него Фауст не любил. Возможно, даже немного побаивался. Ощущение покоя и детских радостей опасно затягивало. Так что с рассветом учёный вновь стоял около повозки. Старик, провожая Георга, едва сдерживал подступавшие слёзы.

– Ты не забывай голубей посылать! Слышишь, Йорги?..

– Конечно, Тиль, конечно!..

Фауст обнял старого друга.

– Ну, иди в дом, холодно уже.

– Да, это ты у нас морозов не боишься…

Георг запрыгнул в телегу и на прощание помахал Тилю рукой.

– Иди, иди в дом!

Старик обречённо махнул рукой, и возничий хлестнул коня.

– Ваш друг?

– Да, – кивнул Фауст, – друг моего отца. Самая весёлая пора моего детства прошла здесь.

Георг улыбнулся, вспоминая сыновей Тиля. Крепкие и рослые, они были на голову выше Фауста, но подчинялись ему беспрекословно. Это была не просто дружба, это был союз трёх. Георг, Ганс и Гюнтер. Фантазёр и заводила Фауст, весельчак Ганс и увалень Гюнтер, обладавший невероятной силой. Втроём они держали в ужасе всю округу, а отъезд будущего алхимика в ближайших деревнях воспринимался как благодать. После одного из них в соседней церкви даже отслужили благодарственный молебен, лишь только Фауст скрылся за горизонтом.