Ирина Сотникова - Приглашение на бизнес-ланч

Завороженный introduce-ритуалом, я слегка поклонился и сказал первое, что пришло в голову:

– Тогда, господин ректор, позвольте официально пригласить вашу спутницу на бизнес-ланч завтра.

Ректор слегка подпрыгнул и весело рассмеялся:

– Дорогой Камиль, я сам хотел попросить вас об этом! Я еще вчера с гордостью рассказывал госпоже Ренате о вас и вашей лаборатории. Вам определенно есть, что обсудить!

После этого ректор откланялся и убежал, забрав с собой часть свиты, а я повел Ренату в лабораторию, стал рассказывать ей о своих достижениях, успехах сотрудников, показывал оборудование, шутил. Но это все происходило как-то внешне, за пределами моих чувств, будто не я произносил слова, а кто-то другой. Чувства замерли. Потом произошел такой же официальный, почти японский farewell-ритуал с комплиментами и поклонами, и доктор Рената ушла, сопровождаемая теми, кому не терпелось показать ей другие лаборатории.

Я снова вернулся в офис. Секьюрити так и не появились.

В тот вечеря на банкет я не остался. Не было сил. Отказавшись от флайера, заботливо предложенного распорядителем, я заказал автомобиль – невыносимо захотелось почувствовать дорогу. В редкие моменты, когда было настроение уехать из Москвы подальше от людей, я брал машину и направлялся в сторону Архангельского, в старинную усадьбу, где сохранилась одна из редчайших библиотек с древними книгами.

Трасса была идеально ровной, я слышал шуршание покрышек и почти незаметную ровную работу двигателя, ладони чувствовали теплый удобный руль, это меня успокаивало. Возможно, это была моя последняя поездка в любимое место отдыха – я не знал, что мне приготовил завтрашний день. И наслаждался каждой клеточкой тела.

Раскаленный шар солнца начал падать в июньские леса. Куда-то далеко отодвинулись дурные мысли, рабочая суета, загадочная Рената. Все невероятные события последнего дня стали размытыми, как невнятный сон. Осталась только эта полупустая дорога, зеленые опушки, нарядные березовые рощи. И скорость, которую можно было почувствовать только за рулем машины. Наверное, я был слишком старомоден – последние пятьдесят лет машины стали выходить из употребления. По крайней мере, в мегасити, где на каждом свободном от зданий клочке земли были разбиты скверы, а на крышах – площадки для флайеров.

В Москве я жил не так давно, всего семь лет, но полюбил этот город и его окрестности всей душой. До этого была Швейцария, еще раньше Индия, Пакистан, Корея. Мир был открыт, языковых барьеров не существовало, каждый волен был выбирать себе любое место для работы и жизни. И все же, как ни странно, люди предпочитали жить там, где родились. Путешествовали по миру, в основном, ученые и бизнесмены. Француз по происхождению, я провел половину своей жизни в Париже и Барселоне, но давно мечтал изучать славянский менталитет, Москва мне такую возможность предоставила. Следующим городом обязательно будет Будапешт, но до этого пока далеко, в Москве мне было комфортно. Возможно, я здесь останусь. Хотя вряд ли в моем нынешнем положении можно мечтать о будущем.

Вечернее небо тяжелело, наливалось оранжевыми и сиреневыми тонами. Когда солнце скрылось за горизонтом, я добрался до старинной усадьбы. Парк, дворец, постройки удалось сохранить в первозданном виде. Мне, привыкшему к современным урбанистическим пейзажам, этот закрытый исторический комплекс казался местом, где была спрятана та самая загадочная дверь в прошлое. Надо было только ее отыскать. Именно за этим я сюда и ездил так часто – в этом дворце была собрана библиотека старинных печатных книг для ученых и писателей. Я проводил здесь выходные – читал, гулял по парку, рассматривал статуи и фонтаны, думал, строил планы.

Это было странно осознавать, но, сидя в библиотеке, мне очень нравилось трогать бумажные листы кончиками пальцев, словно я прикасался к тому самому недоступному прошлому. Сколько же людей до меня вот так же бережно трогали эти страницы? Какими были эти люди? Что они чувствовали?

Читать мне, на самом деле, было крайне сложно – приходилось сосредотачиваться на каждой фразе, чтобы понять смысл. Современные книги с помощью аудиовизиотранслятора сразу попадали в мозг, информация усваивалась мгновенно. Но старинные книги почему-то не оцифровали, и они требовали большого напряжения ума. Я очень расстраивался, когда моя возможности понимать печатный текст падали до уровня полного отторжения этого текста. И ничего не мог с этим поделать. Видимо, мы уже слишком далеко ушли от предков, способность к образному мышлению была утеряна как ненужный атавизм. И все же я это делал снова и снова, словно искал выход. Наверное, это была навязчивая идея, но это была моя, сугубо личная тайная возможность, и я не хотел ее терять. Так я пытался хоть чем-то отличаться от остальных, компенсировал свое «клоунство». Да, сегодня я уже могу называть вещи своими именами, все действительно изменилось, перед собой лукавить бессмысленно.