Гаянэ Абаджан - Жизнь как предмет роскоши

А картина только сгущалась. Дома рядом горели на раз, и гарью несло со всех сторон постоянно. Это же даже не пятиэтажки бетонные. Это – наполовину деревянные двухэтажные бараки. И сколько там евроремонт не городи, такими они по своей сути и останутся, только при пожаре от пластика вони больше.

Продержались мы, судя по общей картине, в нашем полуподвале даже очень долго – с начала боёв прошёл почти месяц. Так что на мой взгляд – грех сильно жаловаться на удачу, она тоже пределы разумного имеет – вокруг уже мало чего живого осталось. В каком там уже мы сами были оглушённом состоянии – можно представить. И когда наш дом через недельку тоже загорелся, то мы к этому что называется "были психологически готовы". То, что огонь на автомобиль перекинулся – само собой понятно. Ну, сгорел и сгорел, всё равно мы бы в него уже в этой ситуации не сели, раз раньше не воспользовались. Я стояла и смотрела, как он догорал. Когда говорят: "Всю жизнь копил", то это точно про меня, я ради этого Ланоса даже в отпуске лишний раз суп в поездках себе не позволяла. Теперь, ладно.

Выждали мы на раз- два- три когда пальба на паузу стала и побежали к моим родителям. Они в центре жили, возле этого клятого Горсовета, от которого все эвакуации без мужчин проводились. Сколько я своим старикам говорила: "Уезжайте! Там же автобусы возле вас". Нет: "Мы очень старые, мы не можем, пусть будет как будет".

Короче, как мы бежали по этим битым улицам, как отскакивали к стенам при каждом залпе. Вокруг всё выжжено, обломки, осколки, тела накрытые… Я пару раз споткнулась, один – растянулась, ногу свезла как так и надо, даже и боли не почувствовала.

Когда до родительского дома почти добрались, то – всё так же: куча квартир выбитых, крыш снесённых, стен обгорелых, но уже на пятиэтажках. Так страшно было: "А вдруг и их дом сгорел? Тогда куда".

Но добрались. И опять повезло- их дом целый.

Прибежали как Ниф-ниф с Нуф-нуфом к Наф-нафу, и я – сразу спать. Не пить, не мыться, ни на что сил не было. Мать обняла, прижалась, и спать повалилась. В подушку зарылась, одеяло обняла, и то ли сплю, то ли трясусь, но никого видеть не могу. Исчерпалась.

Проснулась я и стала родителей уговаривать: "Давайте уедем!" Казалось бы, после всего, что произошло, то какие вопросы могут быть? Но нет! Не всем всё ясно. Меня, конечно никто насильно не держал, но как я их- своих стариков тут одних брошу? Тем более я у них – одна, они сами и до магазина не дойдут, только по квартире еле соваются.

Муж наконец за всё время проявил инициативу – связь со свёкрами давно пропала, и он отправился их проведывать. Сына, естественно, я ему за компанию не отдала.

Стали мы теперь сидеть с родителями в их квартире, то есть в основном в подвале их хрущовки в темноте под трубами. Мы там уже почти одни были. Еду на костре готовили. Уже и крупа кончалась, электричество – бегали мобильники заряжать. Несколько дней теперь уже в их катакомбах просидели, и мой отец наконец согласился эвакуироваться. Я, как услышала его "да", то глаза закрыла и, опять слабость по телу пошла, как тогда, когда прибежала, потому что я за эти дни уже как деревянная стала, необмякающая.

Бросилась машину искать, теперь – до Старобельска, то есть уже на другую сторону "конфликта" эвакуироваться. Это мы сидели на одном месте, а фронт по нашим улицам егозил туда- сюда как бензопила: то одни, то другие.

Нашли, договорились. Муж за своими родителями пошёл, чтоб всех разом вывезти. Сидим ждём, тишина… Когда муж наконец позвонил с известием: автомобиль поломался. Я думала – на сегодня уже всё, конец истории, уже комендантский час скоро начнётся – всё равно ехать нельзя будет. Когда вышла возле подвала покурить, и прямо к нам во двор заезжает бусик с рупором: "Кто на эвакуацию!" Ну, такое везение! Я – за всех своих, отца – чуть ни на руках занесла. Уехали.

Привезли нас в Старобельск. Мы в "гости" к знакомой нагрянули. Когда в областной конторе работаешь, то один плюс точно есть – кругом знакомые. Ну, сколько можно сидеть у знакомых? Через пару ночей поехали к следующим – ещё глубже в тыл – в Марковку, подальше от Рубежного моего родного. Хоть что там мне родного осталось? Пепел всех моих трудов.

В Марковке 29 марта уже устроились попросторнее – удалось снять дом. Все расслабились, шок прошёл и началось: отец оказался стариком очень к неудобствам чувствительным, и стал чуть ли не требовал немедленно везти его назад – в свою квартиру. Вообще и жалко своих стариков, и что ты им – старым уже докажешь, хорошо хоть выехать согласились… Я бы с ума сошла от волнения их там самих в такой ситуации оставить.