Л.Инкин - Мысли перед сном

Марина Александровна всегда находилась рядом, в любой ситуации, когда ребёнку требовалась какая-то помощь. Если Артём не мог что-то сделать сам, она делала это с ним, подавая пример. Отец в таких ситуациях обычно давал наставления и заставлял методом проб и ошибок рано или поздно прийти к нужному результату самостоятельно, поэтому ребёнок боялся его просить о чём-то и сразу шёл к маме. Она кормила, стригла, мыла и одевала, стараясь, чтобы дети всегда выглядели ухоженными и опрятными. Вся забота о них лежала на ней. Артёма и Настю в детстве купали вместе, сначала сажая в воду, чтобы поиграли некоторое время, а затем по очереди мыла. Маленьким детям с избытком хватало места, но вскоре родителям подарили небольшую стиральную машину и поставили на дощечки над правой частью ванны, из-за чего её размеры заметно уменьшились. Но Артём залезал в образовавшуюся нишу под подставкой и сидел как в укрытии, ожидая пока искупают сестру. В водопроводе имелась только холодная вода, а горячая получалась при помощи газовой колонки, которой регулировался напор и температура. Мальчика научили ей пользоваться, чтобы мог самостоятельно включать горячую воду, но всё равно становилось страшно это делать самому, так как, необходимо было спичками зажигать в ней газ. Во время работы колонки, чтобы избежать перегрева, кран с горячей водой нельзя перекрывать, но однажды, пока мамы не было рядом, Артём зачем-то сделал это, из-за чего раскалённые трубы начали шипеть. Марина Александровна услышала это и быстро прибежала, чтобы снова открыть кран. Мальчик испугался и свалил вину на маленькую сестру, спрятавшись в своё убежище в ванне. Настю отругали, а виновник всё равно получил нагоняй за то, что, как старший, не проследил за действиями младшей. Ему совестно за тот момент, и потому что сделал то, что нельзя, и потому что не признал вину. Когда они с сестрой подросли, то стали купаться по отдельности, а он уже не мог протиснуться в своё укромное место под стиральной машиной.

Общих увлечений у Артёма с мамой имелось немного, скорее из-за того, что ему, как мальчику, всё же было интереснее с отцом. В основном он занимался с ней делами по дому: помогал на кухне в готовке еды, чистке картошки и мытье посуды, делал уборку в квартире, ходил в магазин за продуктами, выносил мусор. Это всё ему совсем не нравилось, но приходилось делать из чувства долга и ответственности, да и отказаться возможности особо не предоставляли. Только ходить в магазин он никогда не противился, так как по дороге домой мог понадкусывать свежую хрустящую корочку хлеба и забрать сдачу себе на карманные расходы. Артём стеснялся и боялся перечить, поэтому послушно выполнял указания. Если задание совсем не нравилось или хотелось заняться чем-то другим, то всё-таки перебарывал свою нерешительность, чтобы высказать недовольство, и упирался в надежде, что освободят от выполнения, но такое случалось редко. На возмущения по поводу того, почему он должен это делать, отвечали, что, когда подрастёт сестра, помогать будет она, а пока больше некому. Но сестра подрастала, а помогать продолжали заставлять только Артёма, что в отрицательную сторону сказывалось на его отношении к родителям и Насте, хотя, бесспорно, делало его самостоятельным. Мальчик мог сам разогреть еду, чтобы поесть, включить горячую воду, чтобы умыться или что-то помыть, следить за чистотой и порядком в комнате. Возможно, это привило привычку к чистоплотности – стараться не раскидывать вещи по дому и не разводить грязь, так как понимал, что придётся самому потом убирать, поэтому вещи всегда складывались на своих местах и всё делалось аккуратно. Он спокойно обходился самостоятельно, если дома не присутствовало никого из взрослых, и его доверительно не боялись оставлять одного.

Несмотря на всю свою сознательность, пытливый ум и энергичность ребёнка всегда стремились чем-то себя занять. Доходило даже до попыток засовывать вещи в розетку, но, когда оттуда полетели искры, Артём понял, что это не лучшая затея. В основном, находясь дома, он играл в игрушки, слушал музыку или смотрел телевизор. Если хотелось есть, то разогревал еду из холодильника. В то время не имелось микроволновой печи, поэтому приходилось использовать газовую плиту. Она разжигалась тоже спичками, и мальчик относился к ней с той же опаской, как и к колонке. Если открыть газ посильнее и поднести горящую спичку, голубое пламя резко вспыхивало вокруг конфорки и пугало, заставляя инстинктивно одёргивать руку, чтобы не обжечься. С детства учили, что с газовой плитой необходимо обращаться осторожно, следить за огнем и за едой, которую разогреваешь. Но, как это часто бывает, предупреждение, что чайник горячий, воспринимается всерьёз только тогда, когда сам ощутишь боль от ожога на своей коже. Так и Артём понял серьёзность предупреждений, когда поставил на плиту разогреваться кружку с молоком и ушёл с кухни, на что-то отвлёкшись, а снова вспомнил, когда почувствовал запах гари. В воздухе стояла лёгкая дымка, отчётливо видная в лучах света из окна. Мальчик сразу выключил огонь на плите и открыл форточку, чтобы проветрить помещение. В кружке вместо белой жидкости молока виднелась чёрная твёрдая масса. Взяв кружку прихваткой и поставив под струю воды в раковине, он пытался отчистить, отскрести, отмыть содержимое, но ничего не получалось, оно прикипело к металлу намертво. Тогда, чтобы замести следы своей вины и уничтожить улики, испуганный Артём выбежал на улицу и выбросил кружку в отверстие в стене, ведущее в подвал, которое находилось рядом с подъездом. Оставалось надеяться, что пропажу не заметят и не будут ругать, потому что не хватало смелости признать свою вину и сознаться в проступке из-за страха перед наказанием, которые всегда принимались близко к сердцу и эмоционально тяжело переносились. Ему стыдно за тот поступок, но это стало уроком, после которого стал внимательнее относиться к обращению с газовой плитой и больше ничего не сжигал на ней.