Виктор Гришин - Там, где сходятся меридианы

Выжить! Дожить до дембеля – вот основная цель каждого солдата. Слова «Бог», «раб Божий» тоже не звучали в коротких беседах с батюшкой, когда прикуривали от одной спички в слегка подрагивающих руках. Зазвучало: «долг», «служить Отечеству» и уж совсем непривычное – «Вера».

Пришло время ухода в запас. Стоял на распутье: куда идти после дембеля. В разоренный приватизаторами поселок? Но там встала последняя прядильно-ткацкая фабрика. Возникла мысль: а что если рвануть в иностранный легион. Среди дембелей гулял адрес телефона мобилизационного пункта. Там парней, не боявшихся крови, брали охотно. А что? Отслужить за интересы Франции положенное контрактом время и затеряться на просторах благополучной Европы.

Батюшка давно присматривался к парню с емким волжским говором. Он отличался от сослуживцев. Не смаковал выдуманные похабные истории, которыми вчерашние пацаны развлекали друг друга. Ни с кем не делился «подвигами» на гражданке. Чаще чем другие слушал священника, затем вставал и уходил. Часто был один. Незаметно налаживался контакт. Общались, разговаривали. И вот вознаграждение за долготерпение. Парень поделился с батюшкой своими проблемами. Куда идти? Бежать из страны?

– Убежать ты, конечно, можешь. Только убежишь ли от себя самого – задумчиво оборонил батюшка.

– А что делать? Куда, куда идти. Нет той страны, в которой я жил, к которой привык, – в запальчивости бросил парень.

– Слово божие нужно нести в народ, – добавил святой отец.

– Какое слово! Раб божий! Покорись, служи… – съязвил Владимир.

– Зачем? – спокойно среагировал батюшка; он словно не заметил мальчишеской колкости. – Слово о добре, справедливости.

– Где они, эти слова? В России! Кругом вранье, – горько скривился парень.

– Именно в ней, России. В поруганной, поставленной на колени, – сказал святой отец. – Ее нужно возрождать. Сейчас деньги правят Россией, но это пройдет.

– Когда! – усмехнулся Владимир.

– Это зависит от нас: тебя, меня, – ответствовал священник.

– А как? – совсем по-школьному спросил парень.

– Вот это другой вопрос, – ответил святой отец.

Они помолчали. Каждый думал о своем.

– Ты вот что, Владимир. Не торопись с решением поступить в легион. Что если тебе поступить в семинарию?

– Куда? – не поверил своим ушам Владимир.

– В семинарию, – спокойно отреагировал батюшка. – Я, что, по-твоему, родился священником? Нет, к этому прийти нужно, – задумчиво говорил священник.

Они наслаждались передышкой. Лежали на сухой жухлой траве и смотрели на небо. На чужое южное небо.

Владимир любил свое небо, русское, северное, вечно хмурое с неярким Млечным Путем. Тянется через небо дорожка и сыплет звездами, мелким-мелкими. Кажется, пыль клубится звездная. А там жизнь, другая, непохожая на нашу. А еще он любил Полярную звезду. Эту скромную едва мерцающую звезду. Она гипнотизировала его, влекла за собой. И разговоры, разговоры мальчишек, сидящих у яркого костра вечером. Откуда взялся мир? Что там, за горизонтом?! Озноб пробегает от догадок, предположений. Высказываешь их вслух. И вдруг:

– Ерунда все это, – раздается голос, – это солнечная система. Вокруг солнца – звезды – все мертвое.

– Неправда! Они все живые. Их Боженька сотворил, – противоречит детский голос.

Под общий хохот раздаются крепкие щелчки по чьей-то нестриженой голове.

– Молчи, – покровительственно басит кто-то из старших. – Поменьше с бабкой в церковь ходи.

Снова тишина. Слипаются глаза.

Здесь же, на юге, небо раскинулось вольным шатром, черным, непроницаемым. Через его прорехи светили звезды. Их было много, ярких, нахальных, как девицы на дискотеке. Были и библиотечные скромницы, с прической «конский хвост», стянутой аптекарской резинкой.

«Разные они, звезды, совсем как люди», – думал Владимир, грызя травинку.

– Ну, ты скажешь, батя, в семинарию. Я и лба-то перекрестить не умею, – Помолчав, сказал Владимир. Он облокотился на локоть и повернулся к священнику.

– Лба перекрестить не могу, – передразнил парня батюшка. – Разве во лбе дело. Вон, наши теперешние правители как лихо крестятся. – Насобачились! – вдруг резко произнес священник.

– Осенить себя крестным знамением – это не сразу дается, – добавил он, глядя на небо.

– В тебе, Володя, стержень есть. На нем в человеке Вера зиждется. Сейчас в стране времена похуже чем Смута. Старая идеология ушла, а новой – не сформировали. Батюшка вытянулся во весь рост и закинул руки за голову: – Священник службу в миру нести должен. Он, мир, разный, добрый и враждебный.