Шалва Амонашвили: Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель

Учитель!

Дай крылья своему воображению!

Вообрази, что именно тебя искали ученики и нашли, нашли в тебе своего учителя!

Если даже нет детей индиго, нет детей света, детей звездных, детей с космическим сознанием, вообрази, что они есть и вот они – твои ученики!

Вообрази и вдохновись, чтобы самому уподобляться Учителю Света, Учителю Индиго, Учителю с Космическим Сознанием!

С таким воображением поспеши к ученикам и твори свои таинства, и перед тобой откроется Новый Педагогический Мир, который станет источником одухотворенной и радостной жизни!

Забудь, Учитель!

Нет плохих детей, это от плохого зрения кажется так. Все дети – Божьи Творения, прекрасные, талантливые, нравственно чистые, духом устремленные и всемогущие!

Учитель, пойми!

Не в банкирах, не в богатых, не в президентах, не в полицейских, не в судьях, не в армиях, а в тебе вся надежда спасения мира!»

Замечательные и очень ответственные слова, вдумаемся в них, коллеги!

Михаил Богуславский,

Рыцарь Гуманной Педагогики,

Член-корреспондент Российской академии образования

Алексей Александрович поставил подпись в конце своих воспоминаний, написал дату и не преминул указать название большого города, где он проживал. Хотя вся эта обработка была излишней, ибо записи были вовсе не мемуарами и он писал их не для того, чтобы публиковать или показывать кому-либо или даже сохранить надолго.

Ему всего двадцать четыре года, и он студент четвёртого курса факультета языка и литературы. Какие там мемуары! И не до мемуаров ему. Весь месяц потратил он, заполняя двести страниц общей тетради, чтобы заглянуть в себя, разобраться с самим собой. Таким способом он хотел выяснить причины своих мучительных переживаний, которые то и дело доводили его до грани, когда он начинал серьёзно подумывать о том, стоит ли ему жить.

Бывает же такое: человек заблудился в лесу и, вместо того чтобы идти в сторону востока, идёт на запад. Идёт по ошибке, ибо принимает ошибку за правду. Идёт и идёт, и заблуждается всё больше. И когда видит, что может стать добычей хищников, лихорадочно начинает искать причины своего заблуждения: может, есть какой-нибудь шанс выбраться? Кого спросишь, как тебе быть? Была бы птичка добрая, которая пришла бы на помощь и указала путь… Птичек в лесу много; они, может быть, и добрые, но помочь человеку не могут.

Так он заблудился в жизни, и терзавшее душу чувство ненужности прочно прилипло к его сознанию. Откуда оно, это чувство? Можно ли от него избавиться? Имеет ли оно причины, и каковы они?

Ответы на эти вопросы по всей вероятности хранятся в нём самом. Он не обратился к психиатрам и психоаналитикам за помощью. Во-первых, нет денег, чтобы платить им за проведённые сеансы. Но это не так важно. Главное в том, что он не хочет, чтобы кто-то копался в его душе, кто-то другой стал хранителем его душевных тайн.

В тетради он записал всё, что только смог вспомнить, упустив лишь полосу последних трёх лет учительской жизни. В ней он не находил ничего полезного, кроме того, что работал и имел возможность прожить. Скоро этот учебный год закончится, и он бросит школу.

Он больше обращался к воспоминаниям из раннего детства и школьных лет. Но многие события оказались покрыты мраком, и в тетради получились непонятные для него рассуждения о чём-то. Как будто он делал словесные зарисовки неприятных и бесформенных тёмных обликов; рассеять и посмотреть, что внутри скрывается, ему не удалось.

Алексей Александрович не спал всю ночь, завершал свои записи. Подписал и поставил дату не ради торжества, – мол, дело закончено, – а так просто, не думая об этом. Он закрыл тетрадь, отодвинул её от себя, взглянул на весёлую обложку, но тетрадь вызвала в нём раздражение. «Зря потрудился, – подумал он. – Надо сжечь её где-нибудь, может быть, в лесу».

Он встал. В спешке принял ванну. Сварил себе чашку кофе и тоже в спешке выпил, сунул тетради и конспекты уроков в портфель, вышел из квартиры, сбежал по ступенькам, пересёк двор. Надо было успеть на автобус, который вот-вот подъедет. На нём он добирался до работы, то есть до школы, где поневоле стал учителем. Он поднялся в почти пустой автобус, уселся у окна и постарался предугадать: что предложат сегодня дети. Минимум сорок минут надо ехать. За это время он обычно успевал просмотреть конспекты уроков, внося поправки. На сей раз ему не нужно было этим заниматься. Он завершил программу почти на месяц раньше. Потому пусть содержание дня подскажут дети.