Андрей Жвалевский - Грабли сансары

– О! Морковка еще.

– Уля, она тебя насовсем зовет.

– Что?

Ульяна так смешно хлопала глазами, что Гриша не удержался и хохотнул.

– Она сказала, что ей давно скучно, что дом огромный, что ты ее вообще не стеснишь, она детей обожает. Она тебе на начальном этапе поможет. Пока язык учить будешь. А потом ты уже сама, если захочешь. Ты же быстро обживешься, ты такая…

Тут Гриша запнулся.

– Умная, – сказал он, – и бесстрашная. И… Короче, что тебе новая страна, ты вообще все можешь.

Ульяна продолжала смешно хлопать глазами. Гриша замолк.

– Соглашайся! – максимально энергично сказал он.

Но Ульяна не спешила радоваться.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – спросила она.

– Уля, это шанс для тебя, ты не должна разгребать мои проблемы, у тебя сын, и ему будет гораздо лучше…

– Я спросила, ты хочешь? – перебила его Уля. – Ты? Хочешь?

Гриша к такому повороту готов не был. Он уже сделал все, что мог. Нашел родственников Ули. Решил проблему. Какая разница: хочет он, не хочет. Главное, что у Ули появится перспектива. И Костику там будет лучше.

А Гриша… Ну да, он не хочет.

– Я хочу, – сказал Гриша, – чтобы вы с Костиком уехали. Так будет лучше для вас.

– Я поняла, – сказала Ульяна.

На следующее утро Грише повезло: взяли продавцом на радиорынок. Правда, оплату положили чисто сдельную, процент от продаж. Это было не то занятие, которое у Гриши получалось хорошо. Вечером он возвращался домой с двумя тысячами в кармане и мрачными планами на будущее.

Дверь открывал с тяжелым сердцем. Он ожидал, что в коридоре увидит упакованные Улей вещи. Или просто записку: «Спасибо за все, я улетела к сестре в Израиль». Но дома все было по-прежнему. На кухне что-то жарилось. Из комнаты отца доносились неясные звуки и хохот Костика. Сначала Гриша заглянул к папе: как он и думал, тот развлекал внука мычанием и забавными гримасами. Костик отвечал благодарным смехом.

Убедившись, что тут все в порядке, Гриша направился на кухню. Уля делала яичницу на тостах.

– А руки помыть? – с комичной строгостью сказала она Грише. – Ай-яй-яй, такой большой мальчик…

– Вы когда уезжаете? – не поддержал он шутку. – Мне нужно сиделку найти.

– Гриш, – улыбнулась Ульяна, – ну какая сиделка? Я что, плохо справляюсь?

– Ты справляешься отлично. И с папой, и с домом… – Гриша мучительно подбирал слова, – и со мной… В смысле… Не знаю, что бы я без тебя делал. Но…

Тут уже Ульяна стала серьезной.

– А я знаю, что бы ты без меня делал, – сказала она. – Сидел бы в дорогом кабинете и в ус не дул. И папа твой, скорее всего, с инсультом не слег бы. Я уже не говорю про маму. И про твою, и про свою.

– Уль, – покосился на нее Гриша, – а почему ты все время про свою маму так говоришь, как будто ты в чем-то виновата? Мама наверняка очень хотела, чтобы ты родилась…

– Мама, – покачала головой Уля, – уже в климаксе была. И смирилась с тем, что детей у нее не будет. А тут такая я. Рожать в сорок три первого ребенка… Думаешь, много удовольствия? Да и пила она… не запойно, но много. Организм и не выдержал, посыпался. С четырнадцати лет больше я за ней смотрела, чем она за мной… И струсила, сбежала… Уехала в Новосиб учиться, а через два года…

– Да хватит на себя все валить! – разозлился Гриша. – Мама тебя родила, потому что хотела! И я тебя забрал, потому что хотел… В смысле… это было мое решение!

– Это было наше решение, – перебила Уля. – Общее. А теперь ты предлагаешь мне свалить в Хайфу на все готовенькое? Нет уж.

– Но так для тебя будет лучше!

– Знаешь что? – теперь уже Ульяна разозлилась. – Я сама решу, что для меня лучше! А про руки – это я серьезно! Марш в ванную!

Гриша мыл руки и случайно увидел в зеркале отражение своего лица. Вернее сказать, довольной хари.

На радиорынке работа была не пыльная. И оставляла много времени на раздумья. Особенно в будни, когда народу было совсем немного.

Гриша давно заподозрил, что у него с Ульяной не просто договор. Ему было хорошо с ней. Спокойно. Если бы у него спросили, пойдет ли он с ней в разведку или поедет ли на необитаемый остров, он бы не задумался ни на секунду. Если честно, он уже давно мечтал о необитаемом острове. Чтоб не было Костика в ее кровати и родителей за стенкой. И все чаще хотелось прийти домой с цветами, войти в кухню, где Ульяна что-то жарит, поцеловать ее в шею, оторвать от плиты…

Жаль, что это невозможно…

Тут Гриша остановился в своих размышлениях.

А почему, собственно, невозможно?