Гай Себеус: Та, чьё второе имя Танит

– Говорили жрецы, что надо было убить Подкидыша! А теперь он нашёл себе жену!

Все замерли, тоскливо глядя на Гиера с девочкой на руках. Что же теперь будет? Ужасное предсказание сбывалось, как они ни осторожничали! Конечно, можно было ещё избавиться от младенца… Он так слаб и ничтожен…

Но тут в ворота Тан-Аида ворвался гигантский всадник с развевающимися седыми волосами. На скаку слетел с коня и как вкопанный встал между слабо шевельнувшейся ему навстречу женой и младенцем в руках жреца.

По его бешеному взгляду Гиер понял, нельзя упускать из рук управление ситуацией.

Тогда стянув с пальца перстень с раскрытой волчьей пастью, он с великим усилием поймал им крохотный мокрый пальчик новорожденной.

Кулачок сжался, будто согласился с предложенной судьбой.

– Белоглазая тана родилась! – провозгласил Гиер, подняв малышку над головами обречённо застывших танаидов.

Бласт готов был слушать свою Петал бесконечно.

Картины прошлого Края Белоглазых Тан живыми вставали перед его глазами. Будто он шёл все эти годы рядом и с её дедом – безымянным Седым Странником, и с отцом – так и не избавившимся от случайного имени Подкидыш. Диковинные обычаи амазонок, таинственные предсказания танаидов будоражили воображение, пугали, выдёргивали из памяти то страшное, что с ними случилось год назад. От чего они еле сбежали, что хотелось забыть.

Благодаря этим рассказам, он заново узнавал свою любимую. Заново понимал её.

Она передавала ему то, что слышала о своей семье от Чисты.

Знахарка Чиста вспоминала так, что казалось, была свидетелем всех этих удивительных происшествий, приведших Край Белоглазых Тан к таким трагическим последствиям!

Но как могла она знать все детали давно минувших событий? Люди так долго – рядом с несколькими поколениями – не живут!

А вот от своего отца Петал почти ничего, на протяжении всей своей жизни, не могла выпытать. Отец не любил вспоминать.

У него все силы отнимала борьба. Сначала за свою жизнь – жизнь подкидыша невысоко ведь стоила в глазах всех окружающих.

А потом и за жизнь своих детей.

Но в одном Петал была уверена: если бы не забота о своём потомстве и не великолепные бойцовские качества отца, – ей и её братьям и сёстрам было бы не выжить!

Отец всю свою жизнь руководствовался каким-то полуживотным инстинктом выживания. Насторожённо выстраивал стену между собой и враждебным окружающим миром. Не верил в доброе к себе отношение, был в таких случаях ещё более подозрителен, чем при откровенно враждебных встречах.

Петал часто задавалась вопросом, почему?

Он не мог знать о трагических событиях того дня, когда появился на свет. Не мог знать о том, что, начиная с самой первой минуты жизни, постоянно стоял вопрос о его умерщвлении. Но, наверное, он это подсознательно, по-звериному, чувствовал.

Со своими большими стадами он, с помощью целой армии подпасков, каждое лето кочевал на север, покидая выжженные солнцем южные степи.

Возвращался с подрощенным приплодом коз, овец и …детей.

Детей, рождённых ему женщинами кочевников. У этих северян был странный обычай: в порядке гостеприимства предлагать страннику жену или дочь.

Но если рождался белоглазый, в отца, ребёнок, их это жутко пугало. Они сторонились «чуди белоглазой»! Такое дитя, откочёвывая, всегда оставляли на покинутой стоянке.

Впервые столкнувшись с этим, Подкидыш испытал шок.

Будто что-то вышвырнуло его в то время, когда он, новорождённый, беззащитный, сам лежал под стеной Тан-Аида, ожидая чьей-то милости к своей никчёмной жизни.

Так в их семье стали появляться «маленькие подкидыши».

Айгуль не противилась подобному расширению семьи: она боготворила мужа. Её собственные дети были белоглазыми все. Одним больше, одним меньше – какая разница? Молока и мяса, слава всемогущим богам и любимому мужу, хватало на всех! А о чём ещё заботиться? Для танаидов в этом не было ничего предосудительного: выжившие дети были удачей любой семьи.

Тем более что в соседнем Тан-Амазоне к вопросу деторождения относились ещё более легкомысленно. А в Беловодье так вообще был культ плодовитости, посвящённый богине Росте!

А муж, взбодрившись кумысом или ядрёным таном, философствовал.

– Буду плодиться из последних сил! У меня с рождения ощущение, будто ко мне уже протянула руку смерть и лишь на мгновение замерла с протянутой рукой. А мне нужно успеть выжить! Успеть нанести свой узор на скалы вечности!