В офисе, в креслах, сидели сам Малорец и какая-то удивительно красивая женщина. Нет, – поправилась Ирина, – не столько красивая, сколько яркая. Да даже совсем, наверное, некрасивая. Но… да, потрясающая женщина.
После некоторого молчания женщина решительно сказала:
– Нет! Ни в коем случае!
Малорец потер ладонью толстую щеку.
– Точно?
– Абсолютно, – сказала женщина.
Ирина тихо отодвигалась спиной вперед к двери, прикидывая, сколько ж времени ей дадут на возврат аванса.
– Идите сюда, девушка, – непререкаемым тоном заявила яркая женщина, – посмотрите, что он вам собрался предложить!
Ирина взяла у нее из рук глянцевый плакат и сумрачно в него посмотрела. На плакате красовалась девица в алюминиевых доспехах и таких же рукавицах.
– Я это не одену. В этом невозможно работать.
– Она же работала, – недовольно возразил Малорец.
– И что, побеждала?
– Какая разница? Народу на нее все равно сбежалась уйма.
Женщина отобрала у Ирины плакат и обошла ее со всех сторон.
– Будем говорить о возможном. Вы согласитесь надеть точно такой же, как сейчас на вас, но серебристый комбинезон?
– Да, – спокойно сказала Ирина – это удобно. Только разве что марко будет.
– Покраситься в платиновую блондинку?…
– Нет, – ответила Ирина, но женщина перебила ее, – да, да, вижу, не годится. Мы вас немного подтемним и все. Замечательно! – она обернулась к Малорецу, – косметика, форма, рекламная кампания – все делаем в стиле «рифеншталь-восемьдесят». Сила и правота. Нордический тип.
Она прошла мимо ошарашенной таким напором Ирины и уселась за стол. Пощелкав немного в компьютере, она распечатала несколько страниц и протянула их Ирине.
– Так?
На Ирину смотрело ее собственное лицо. Ее собственная прическа. Ирина в белом комбинезоне поднимала факел, за ней шли двое мужчин. На другой картинке Ирина и мужчина, стоящие в профиль, вытянули руки вперед. В его руке был молоток, в ее – что-то похожее на половинку секатора, что видела Ирина у сестры в оранжерее.
На третьей Ирина в прыжке рвала трехцветную ленту. Тут, правда, на ней был синий комбинезон.
– Ох, – только и сказала Ирина, – и вы это… прямо так и нарисовали?
Женщина прыснула.
– Ох, ну, народ… Это искусство Советского Союза, плакаты к Олимпиаде-восемьдесят. Но, я вижу, вам нравится.
Ирина кивнула и протянула листы Малорецу.
– Простенько как-то, – недовольно протянул тот.
Женщина повернулась к нему вместе с креслом.
– Вы нанимаете дорогостоящего дизайнера, а потом учите его работать? Этот стиль и должен быть предельно простеньким. В этом-то и есть самый цимес, дорогой Юджин Славянович. Как можно проще.
– Нуу, – проворчал Малорец, но продолжать не стал.
– Как вас зовут? – обратилась женщина к Ирине.
– Валитнова Ирина Сергеевна.
– М-ммм… Вольта была, кажется…
– Да, ее Гриндла порвала еще двенадцать лет назад, где-то так…
– И опять Гриндла… – усмехнулась женщина и испытующе посмотрела на Ирину, – не боитесь?
Ирина дернула углом рта.
– Когда много работаешь, бояться некогда.
– Биовольта.
Женщина с удовлетворенным видом откинулась в кресле, рассматривая Ирину, как неведому зверушку.
– Это что такое? – удивился Малорец.
– Это значит, живая, настоящая – но при этом электрически заряженная.
Малорец успокоился, но Ирина – нет. В объяснении женщины-дизайнера ей почудился какой-то подвох. Спросить у Эльзы? Да. Хотя, в общем, это всего лишь реклама.
– Скажите, пожалуйста, как относятся ваши родственники к вашему участию в боях? – вдруг поинтересовалась женщина-дизайнер.
– Я сирота, – мрачно ответила Ирина.
– Причины? – она подняла бровь.
– Алкоголизм.
– Сибс?
– Работает в оранжерее, поднимает ребенка, ей не до меня.
– Кум?
– Она с сибликом в другой зоне.
– Биовольта, – утвердительно повторила женщина, – самое оно. Красный платок на шею – носить постоянно до самого турнира и во время, ну, кроме боев, возможно. Волосы покрасим прямо сейчас. Я скажу девочкам, пусть снимают мерки. Фотограф придет через полтора часа, вы еще успеете поужинать со мной после парикмахера.
Она повернулась к Малорецу.
– Я вам обещаю, что за нее будут болеть минимум четыре уровня в полном составе. Весьма фактурная девушка.
Ирина пошла вслед за женщиной, с удовольствием думая о том, что бублики, похоже, остаются на завтрак.
Ночью ей приснился отец, молодой, еще не лысый, как в конце, веселый и толстый. Он жарил яичницу из настоящих яиц, с круглыми желтыми глазками, посыпая вокруг укропом. Потом он гулял с ней по внешнему периметру, между деревьев, и валялся на траве, и бросал ее к высокому потолку. Она визжала, переворачиваясь, он ловил ее большими волосатыми руками и густо смеялся.
Читать дальше