Андрей Силенгинский: Дело о единственном подозреваемом

В экспедициях, которые порой бывают довольно продолжительными, каждый стремится так или иначе занять свободное время. Йоргенсен втиснул в свою крошечную каюту универсальный силовой тренажер и ежедневно в течение двух часов работал над своим телом, справедливо полагая, что совершенству нет предела.

Караклаич читал. Едва ли не каждую минуту, не занятую работой или производством кулинарных шедевров, он посвящал исторической литературе. Вот и сейчас ридер выглядывал из нагрудного кармана серба, дожидаясь окончания ужина. Йоргенсена это забавляло. Нет, ну ладно бы что-нибудь развлекательное… Или наоборот – читал бы Караклаич книжки по геологии, это нормально, Тор и сам нет-нет, да и заглядывал в технические справочники и руководства по эксплуатации двигателей. Но история… Никто все равно точно не знает, как оно было на самом деле. Один историк скажет, что так, другой – что эдак. И оба при этом доктора наук, оба за эти свои изыскания бабки гребут.

Чем занимала свой досуг Янши, Йоргенсен понятия не имел. Да и никогда об этом не задумывался. Самый бесполезный участник группы интересовал его в наименьшей степени.

А Чиммеул и Ханас спорили. Тор не знал, было ли это их постоянным хобби, или спорили они только во время экспедиций, но редкий день проходил без какого-нибудь нового пари. Предметом могло стать что угодно – от перспективности новой планеты в плане получения прибыли, до цвета платья Янши. Ставкой в споре была рюмка виски. Что Тор считал полным идиотизмом – ну, спорили бы на пятерку или десятку, мелочь, а все-таки какой-никакой стимул. Нет, проигравший всего-навсего подносил победителю порцию алкоголя из запасов корабля, которыми каждый и так мог пользоваться как угодно. В разумных пределах, разумеется. Нелепые существа эти оранжевые… Чаще всего слушать их было скучно. Но сейчас Тор заинтересовался.

– О чем спорите? – спросил он, обращаясь скорее к Чиммеулу.

Но ответил Ханас.

– Об оценке землян по шкале Асошеру.

– Что?! – удивление с оттенком возмущения Йоргенсену удалось скрыть лишь отчасти.

Возможно, эти эмоции не остались незамеченными для Янши. А может, ей просто надоело молчать. Так или иначе, она решила принять участие в разговоре.

– Нет повода для обиды, механик Тор, – Янши оскалила мелкие треугольные зубы в улыбке. – Шкала Асошера не измеряет интеллектуальный или культурный уровень разумных. Она лишь оценивает их близость к шаачанцам по целому комплексу критериев.

– Любопытно, любопытно! – в разговор включился Караклаич, торопливо дожевывая. – Об этом комплексе тоже интересно было бы побеседовать, но меня больше занимает область применения шкалы… как там? шкалы Асошеру.

Теперь Чиммеул повернулся к Караклаичу.

– Область применения, коллега Мило? Боюсь, я не совсем понимаю…

И кто их разберет, этих оранжевых, действительно недостаточно хорошо лингвой владеет, или зачем-то притворяется. Нельзя сказать, что физиономии шаачанцев представляли собой застывшие маски – нет, напротив, они меняли выражения достаточно живо. Просто Тор не всегда умел их интерпретировать.

Но Караклаич, похоже, такими вопросами себя не утруждал, он просто пояснил:

– Я имею в виду цели, которые преследует эта шкала. Проще говоря, для чего она вообще нужна?

Вопрос естественный. Для любого землянина сама идея ранжирования разумных должна казаться абсурдной. Само собой, никто не впадает в умильную наивность, полагая всех одинаковыми. Иначе не ходили бы среди людей анекдоты про неумеренное самомнение тжеров или, чего уж там, туповатость дродгов. Но подводить под различные качества количественный критерий, выстраивать из разумных эдакую лесенку… Было в этом что-то кощунственное.

Однако Чиммеул отвечал без тени смущения. Или Тор просто ничего не замечал?

– Теперь понял, коллега Мило! Спасибо за разъяснения. Цель мне кажется вполне очевидной – кроме нас во Вселенной живут еще несколько разумных рас и, хотим мы того или нет, нам приходится с ними контактировать. Добровольная самоизоляция не лучший выход. Шкала Асошеру, если говорить в первом приближении, определяет допустимую степень близости контакта с той или иной расой.

Йоргенсен попытался разобраться, есть ли в словах шаачанца что-то обидное. Но, сколько ни прислушивался к своим ощущениям, к однозначному выводу пока не пришел. А Караклаич продолжал любопытствовать:

– Но ведь с нами вы знакомы достаточно давно. Как же так получилось, что вы раньше не оценивали землян по своей шкале.