Сергей Осташко: Впечатления обетованные

Строго говоря, насчет «всех религий» я преувеличил. Говорят, что ни Сварог, ни Будда, ни верховный бог народа майя Унаба на Святой Земле не были. Хотя, если как следует покопаться в этой самой святой земле, не исключено, что найдутся следы пребывания в ней и первого, и второго, и даже третьего.

Стыдно признаться, но дожив до своих лет, я так и не собрался побывать в Израиле. То не было денег, то отпугивала возня с получением визы, то находились более важные дела. И вот, наконец, оказия!

Уже несколько лет, в сентябре, на еврейский новый год Рош а-Шана тысячи паломников-хасидов едут из Израиля в украинский городок Умань помолиться на могиле своего святого – цадика Нахмана Рабби Брацлавского. До Одессы они летят, понятно, самолетами, причем не рейсовыми, а чартерными, а через неделю отправляются назад. И чтобы не гонять авиацию порожняком, предприимчивые одесситы решили организовать встречный поток туристов. Причем по смешным ценам – 230 долларов США туда-обратно. Как до пол-Москвы!

О том, что готовится такое путешествие, я узнал еще в июле. В начале сентября поинтересовался, есть ли еще места, и с удивлением узнал, что «да, но только нужно быстро».

Деньги, которые пришлось одолжить, я внес, даже не поставив в известность жену. Причем и о том, что я их внес, и о том, что их пришлось одолжить. Потом появились сомнения. Самолет берет на борт человек 200. Неужели их нельзя было набрать за два месяца? А с другой стороны, 200 х 230 = 4600 долларов США. А если насобирать деньги не на один, а на 10 самолетов – это уже 46 тысяч. А если на 100? Это уже полмиллиона. А с такими деньгами можно рискнуть и, улетев первым же рейсом, затеряться на земном шарике.

К счастью, мои расчеты не оправдались, и 25 сентября группа «антипаломников», состоящая на 40 процентов из знакомых, начала собираться у одесского аэропорта. Позже я узнал, что в этом году в Умань приехали 20 тысяч хасидов (а это как раз сто самолетов), так что мои опасения были не напрасны.

Самолет с хасидами уже сел, и вскоре из здания аэропорта донеслись звуки песнопений. Пели, на удивление, на русском языке. Заглянув внутрь, я убедился, что поют наши, возглавляемые чисто православным батюшкой. Очевидно, паломнические группы формировались обоюдно по принципу «вы к нам – мы к вам».

Улетали с приключениями. Вначале час сидели в самолете с выключенным кондиционером. Я уже было предположил, что это для более легкой акклиматизации на хоть и святой, но жаркой земле. Но выяснилось, что это просто Турция не давала коридор для пролета над своей территорией какого-то сомнительного чартерного рейса. Тут своих, рейсовых, сажать не успеваешь.

Задержка повторилась над Тель-Авивом, когда самолет сорок минут описывал круги над утонувшим в огнях городом, как бы предоставляя своим пассажирам возможность налюбоваться его ночной прелестью.

– Тель-Авив – это ночной город, – наставлял меня мой одесский друг, который много раз бывал в Израиле, – по нему нужно гулять ночью и можно аж до утра.

К сожалению, мне так и не удалось выполнить это наставление, и ночной Тель-Авив я видел только с борта самолета. Но и он произвел впечатление. Также как и главный аэропорт страны Бен-Гурион – в основном размахом своих коридоров, переходов и движущихся дорожек, которые нетерпеливые пассажиры с легкостью обгоняли. А вот обещанные многочисленными «доброжелателями» «драконовские меры» личного досмотра при въезде в Израиль не произвели вообще никакого впечатления, потому что их попросту не было. Быстрый и деловой паспортный контроль, где к девочке за стойкой можно подходить целыми семьями (попробовали бы вы в аэропорту Домодедово заступить за красную черту хоть на полшага). Затем просвечивание чемоданов и «рамка», перед которой максимум что предлагают, так это выложить все из карманов и снять пояс.

Если в самолете все летели дружной компанией, то после приземления компания распалась. У всех нашлись родственники в Израиле, которые с радостью жаждали воссоединить семьи. И эта радость была тем большей, что обе стороны понимали, что воссоединение происходит всего на неделю.

Мне воссоединяться было не с кем. Как я с гордостью всегда писал в советских анкетах: «Родственников за границей не имею». «Осташко, как так может быть, что у тебя и нет родных в Израиле?», – спрашивали меня. И приходилось рассказывать две мои любимые истории по поводу соответствия моей внешности и национальности (таки нет!).