Лёля Т.: Истории Макса. Москва

Кристину я забрала к себе с ночевой, Боря хорошо её отвлекает. Тяжело делать весёлое лицо, но надо держаться при ребёнке. К счастью, она ещё достаточно мала и её легко отвлечь. Жду Амалию Ивановну, она должна приехать днями. Страшно. Как же мы будем дальше?»

– Фуй! – вслух сказал Микки, – какие сопли! Наш няня долшен приобрести себе нюхательный соль!

Он спрыгнул с секретера и поскакал на кухню клянчить говядину.

– Мама, можно мы пойдем к Кристине сейчас поиграть с Микки? Ненадолго? Ну, пожалуйста! – попросил Боря, когда вечером они втроём возвращались из кино.

– Хорошо, сынок, но только на полчасика, – ответила Софья, – скоро будем ложиться спать.

Она открыла квартиру Неглинных своим ключом, и дети радостно побежали тискать кота.

– Я зайду пожелать тебе спокойной ночи, милая, – сказала няня Кристине.

Когда дверь за детьми закрылась, Софья запустила руку в сумочку, чтобы найти свои ключи. Лампочка в подъезде светила тускло, и няня искала их на ощупь.

– Да где же они? – перебирала содержимое сумочки Соня, – куда запропастились?

Внезапно Софья Дмитриевна почувствовала, как со спины её обдало холодом. И в тот же миг чья-то сильная рука зажала ей рот, а другая схватила за талию. Софья попыталась закричать, но через зажатый рот получалось только мычание.

– Тихо! – сказал ей в ухо скрипучим шёпотом злоумышленник. – Вякнешь – пожалеешь! Где часы?

– М-м-м, – замычала Софья.

– Сейчас я уберу руку, и ты очень тихо скажешь мне, где часы. Попробуешь крикнуть – убью.

– Я не знаю, о чем Вы говорите. Какие часы? – зашептала бледными трясущимися губами Соня. У меня только мои, но они дешёвые совсем, от мамы остались. У меня ещё есть деньги, вот сумка, возьмите всё, только, пожалуйста…

– Заткнись, дура! – оборвал няню скрипучий шёпот. – Часы с золотыми стрелками. Старинные. Найдёшь – отдашь мне. Вызовешь полицию, скажешь хоть кому-нибудь – можешь попрощаться со своими мерзкими детишками. И помни: я за тобой наблюдаю…

С этими словами злодей с силой толкнул няню к стене и, чем-то грохоча, сбежал по лестнице, рванув из подъезда.

Трясясь, как осиновый лист, Соня наконец нащупала в сумке ключи, открыла, себя не помня, дверь, и повалилась на пол в коридоре, рыдая.

– Господи! – всхлипывала Софья Дмитриевна, – что же это такое? Да что же это такое?

– Тётя Соня, да на тебе лица нет! – сказала Кристина, когда полчаса спустя няня зашла к ней. – Что случилось?

– Ах, не знаю, милая, наверное, давление опять шалит.

– Хочешь, я сделаю тебе чаю со смородиной? – участливо предложила девочка.

– Нет-нет, зайка. Только, знаешь, что? Может быть, переночуешь у нас сегодня? Мне как-то с тобой спокойнее.

– Ну, хорошо, как скажешь. Я только учебники сразу соберу, завтра ведь в школу. И Микки возьмем.

– Но Юрий Петрович…

– Знаю, няня. Но я решила завтра пойти. Извинюсь перед Бякиной, да и дело с концом.

– Кристюша, ты вовсе не должна…

– Знаю, тёть Сонь. Но так проще, – Кристина бросила встревоженный взгляд на Софью. – Няня! Ты такая бледная!

Одиллия Карловна в шёлковом японском халате и с папильотками в седых волосах стояла у окна гостиной и курила кальян. Сам кальян находился рядом на маленьком столике и умиротворенно булькал. Окно выходило на улицу, и Одиллия разглядывала вяло движущиеся в пробке автомобили, огни вечерних фонарей, случайных прохожих.

– И когда ты бросишь эту мерзкую привычку? – со вздохом сказала сестре Одетта, войдя в комнату.

– Никогда! – заявила Одиллия с некоторым даже вызовом. – К кальяну меня пристрастил мой Алекс, ему подарили османцы ещё после Крымской войны. Ах, мой милый Алекс! Какой был тонкий, какой прекрасный человек, истинный кавалер! Таких больше нет…

– Твой Алекс давно стал достоянием истории, от него даже праха уже не осталось, а ты всё повторяешь за ним дурные привычки! – перешла в наступление Одетта.

– Увы, шери, не все живут вечно, – меланхолично ответила Одиллия, внезапно потерявшая настроение пикироваться. Она смотрела на город в густых октябрьских сумерках и о чем-то думала.

– Не думай, дорогая, что если ты прожила двести лет, тебя может миновать рак легких.

– Некрасиво напоминать женщине о её возрасте, – кокетливо ответила Одиллия, – к тому же, я существенно моложе, чем ты мне приписываешь… – внезапно старушка поперхнулась дымом и закашлялась. Потом резко прижалась к окну, так же резко отпрянула от него, мгновенно бросила кальян и повернулась к сестре.