Наталья Нальянова: Васицкие. Война не кончилась. Она в нас. И в наших потомках. Всё дело в том, как мы к этому относимся и несём эту память.

– А хочешь я тебе открою сокровенное? – таинственно, как когда-то в детстве вдруг спросила Марина.

– Хочу, – тихо отозвался Юлий.

– У нас в семье скрыта какая-то большая тайна. Не знаю, какая. Но в поведении отца и мамы, в их словах иногда появлялось нечто такое, о чем они старались умолчать, – заявила Марина.

– Ты, как обычно, разыгрываешь меня. Тебе всегда хочется как-то подшутить надо мной, – разочарованно отозвался Юлий.

– Ты хочешь сказать, что я сейчас вру? – обиделась Марина.

– Ну, не то что врешь, а играешь со мной. Тогда как мне совершенно не до этого. – На что Марина вздохнула и тихо ответила:

– Юлик, ты самый интеллектуальный болван на свете. Из всех, кого я знаю. Ты понимаешь многое из того, что другим дается с большим трудом. Но ты ничего не понимаешь в отношениях с людьми. Ты не понимаешь сейчас, что я говорю совершенно серьёзно. И это очень важные для меня вещи. Вот скажи, почему папа никогда не рассказывал о своих родителях? Почему у него нет никаких родственников? Почему у него никогда не было близких друзей – однокашников, однополчан, земляков? Мы ничего не знаем о том, кто были наши дедушка и бабушка со стороны отца. К какому сословию они принадлежали? Известно только, что они жили в Ленинградской области, в населенном пункте, сожженном оккупантами во время Великой Отечественной войны. По умолчанию считается, что вся семья папы погибла. А может быть, кто-нибудь из них уцелел! Могли быть родственники и в других местах. Где они жили, учились, работали, женились, умирали, наконец? Я спрашивала об этом у мамы, но и она не знала. И более того, эти вопросы ее напрягали. Полагаю, что мама знала об отце нечто такое, что она не могла обсуждать ни с ним, ни с кем-либо ещё.

– Возможно, ты и права. Сейчас мне тоже припоминается кое-что необычное. Когда мы были маленькими, папа брал меня с собой на рыбалку. И когда оснащал удочки, то потихоньку пел на ломаном языке смешные песни. Тогда я просто смеялся и просил папу научить меня этим песням, но он наотрез отказывался. А сам продолжал их тихо напевать, когда оставался один. Я подслушивал, даже записывал для памяти слова. Но такая галиматья получалась! Так мне ничего не удалось толком записать и выучить.

– Юлий, ты почему мне раньше этого не рассказывал? – возмутилась Марина. – Я бы тебе объяснила как филолог, что папа пел на каком-то российском диалекте народную песню. А если бы у тебя сохранились эти записи, мы бы сейчас определили, из каких мест происходит этот фольклор. Может быть, ты вспомнишь, где хранились твои записи? Вдруг там что-нибудь осталось?

– Не осталось, – покачал головой Юлий. – Мама всегда рвала и выбрасывала эти записки, когда мыла полы в моей комнате и складывала вещи в шкафу и на письменном столе. А тебе я ничего и не мог рассказать. Ты не хотела со мной общаться в детстве.

– Ладно, простим друг другу ошибки юных лет и постараемся их исправить насколько это возможно. – Марина помолчала и добавила: – Слишком сильная любовь ломает всё, что попадается на ее пути. И сейчас видно, как это дорого обходится. – Они замолчали, обдумывая ситуацию.

– Давай составим план поисков и разделим направления, – предложил Юлий. – Я уже набросал кое-что. Он включил ноутбук, подключил Маринин принтер и распечатал текст.

После обсуждения Юлию достались военные архивы и поиски личного дела отца. А Марина взяла на себя работу с администратором сайта «Солдаты Войны» и поиск сведений об отце в документах и других вещах, оставшихся после смерти мамы.

Они сходили вместе на кладбище, где были похоронены их родители, отнесли на могилы сирень, тюльпаны и нарциссы. Марина привычными движениями убрала листья и увядшие цветы с надгробий, расставила букеты свежих цветов.

Пока она поливала растущие вдоль надгробий ландыши и примулы, Юлий разбирал надписи на памятниках других, окружающих могил.

Эпитафий было немного. В основном даты рождения и смерти, имена и фотографии ушедших. Но на могилах Ивана и Валерии Васицких эпитафии были. Под портретом отца надпись, составленная мамой:

«Вся жизнь твоя промчалась, словно миг

Исчезла в небытьи, подобно мифу.

Как много дал ты нам любви и света!

Мы все в долгу перед тобой за счастье это».

Эпитафию для мамы выбирала Марина.

«Ты была нашей путеводной звездой, горячей и ослепительной. И осталась ею навсегда. Но как нам жить без тебя, мама?».

Юлий сфотографировал надписи на мобильный телефон.