Анатолий Долженков: Кабанчик

Много лет назад будучи студентом рядового медицинского вуза большой страны, которую уже не найти ни на одной карте мира, мне пришлось принять участие в таком десанте. События, о которых я хочу рассказать, разворачивались в одном из многочисленных степных колхозов Украины. Около пятидесяти человек студентов – медиков в самый разгар уборочной страды были брошены на борьбу с кормовой свеклой. После первых дней неудачных боев наступило время переосмысления общей концепции битвы за урожай. Возникла необходимость в переоценке позиций на свекольном фронте и, наконец-то, как-то само по себе пришло понимание неравенства условий сражения. Свекла уродила отменная, в земле сидела прочно и весила не на много меньше студента в полной экипировке. Поэтому дело двигалось с переменным успехом и конца – края ему видно не было. Утром в одно и то же время к общежитию подлетал старый разбитый грузовик, кое-как приспособленный для перевозки живых людей. За рулем, цепко держась за баранку дабы не выпасть из кабины, восседал лихой парнишка, постоянно находящийся в состоянии блаженного похмелья. Автоинспектора в здешних краях никто никогда живьём не видел, в связи, с чем непуганые работники руля и колеса по количеству выпитого спиртного успешно конкурировали с пешеходами, уже к обеду затруднявшимися переходить на противоположную сторону единственной в селе улицы. Пили с утра до вечера в выходные дни и в рабочие, сильно себя в крепких напитках не ограничивая. Студенты с опаской грузились в транспорт, недовольно ворча, что с утра можно было и не пить.

– А вы, что, – хамил водитель, – считаете, что вчерашнее пахнет лучше, чем сегодняшнее.

Крыть этот железный аргумент было не чем, тем более, что на поля, в основном, добирались без приключений. Встречные машины на просёлочных дорогах практически отсутствовали, и опасаться приходилось только деревьев и столбов. Вечером, ослабленный ударным трудом десант таким же порядком возвращался обратно. Правда, водитель к этому времени наливался до такой степени, что обратно ехал уже по памяти. И надо отметить память ни разу его не подвела. Так монотонно и однообразно протекала трудовая сельская жизнь. Каждый последующий день являлся зеркальным отражением предыдущего и что бы как-то их разграничить чья-то нетрезвая, оторванная от домашнего уюта рука делала зарубки на ближайшем к общежитию углу деревянного туалета.

Единственной радостью этих селян по принуждению были субботние и воскресные дни. Вот когда можно было вволю отоспаться и отогреться под лучами теплого сентябрьского солнышка. Никто не гнал в шею, не требовал выполнения дневной нормы и вообще наступал двухдневный рай.

В один из таких погожих дней, трое студентов – медиков мирно отдыхали на лавочке, врытой в землю у самой стены сельского общежития, наслаждаясь блаженным бездельем. Рука юноши, обладателя огненно рыжей шевелюры, сидящего на самом краю лавки, цепко сжимала наполовину опустошённую бутылку портвейна. Отметив большим пальцем то количество жидкости, которое скорее, по мнению оппонентов, ожидающих очереди, чем по его собственному разумению соответствовало одному среднестатистическому глотку, он не торопливо поднес горлышко ко рту. Адамово яблоко совершило несколько судорожных подёргиваний вверх – вниз пропуская нектар внутрь организма и, замерло. Закончив священный ритуал рыжий с видимым сожалением передал сосуд наполненный живительной влагой, рядом сидящему приятелю, проводив его печальным взглядом в последний по кругу путь. Следующий по очереди судорожно сглотнув слюну, накопившуюся во рту за время томительного ожидания, повторил процесс с завидной точностью. Бутылка совершила уже не один круг и, ее содержимого оставалось буквально не несколько глотков. Но рядом в травке мирно дожидались своей участи две ее сестры – близняшки, наполненные до краёв. Это радовало глаз и веселило душу отдыхающих.

Визгливый женский крик, разорвав утреннюю тишину, прервал приятно протекающую трапезу. Приятели, с интересом приготовились наблюдать сцену колоритного сельского скандала.

– От чёртова душа, – донёсся визгливый женский голос из ближнего двора. – Та когда он уже напьется той водки? Посмотрите люди добрые, что оно творится? Пьет, не просыхая, сучий сын. А что мне прикажете делать с тем клятым кабанчиком, пропади он пропадом? Хоть караул кричи. Мария, я тебе умоляю Господом нашим Богом прошу, не давай ты ему самогона хоть до вечера. Пусть дело сделает, а там хоть зальется.